Экскурсия Черского с долины Боро–елгай на р. Ангу и Таржиранские озера; перевал через Приморский хребет в промежутке между Бугульдейкой и Ангой

Экскурсию эту Черский начал с берега Байкала, с устья в него описанной уже выше Боро–елгайской долины (6–го июля 1879 г.) около 20 верст западнее устья р. Анги. На прибрежной террасе анероид показал высоту в 53' над озером; отсюда путешественник направился вверх по левой ветви Боро–елгая, ведущей прямо к крутому подъему на береговые высоты. В террасе обнажается слегка цементированный известью наносный озерный песок, а горы состоят из перемежающихся: полевошпатовых пород и роговообманкового сланца с кристаллическим известняком. Ближайший высший пункт, достигающий 597' над Байкалом, образует и водораздел между долинами Боро–елгай и Большой Крестовкой, к которой путешественник спустился по небольшой ее правой ветви; на перевале располагается озеровидное углубление почвы. Пласты являются здесь значительно изогнутыми, отличаясь неправильностями в простирании. Крестовка, отстоя здесь всего лишь в 5 верстах к с.–з. от озера, следует в общем почти к востоку; благодаря безлесности и скудости даже травянистой растительности на поверхности каменистой почвы, видно, что выше по направлению долины особенно обильны пласты известняка, белеющие издали. Крестовский улус расположен на высоте 351' над Байкалом; от него тропа поднимается на следующий гребень гор, отделяющий Крестовку от системы рч. Еланцы, и, направляясь на с.–з., достигает высоты 950' над Байкалом; к востоку от дороги, в долине, называемой Нур, располагается соименный бурятский улус, а вблизи него маленькое озерко, от которого долина получила свое наименование; на поверхности почвы можно видеть целый ряд выходов известняка (головы пластов), с падением близким здесь к западному; на высотах этих, как равно и в других местах прибрежной полосы гор и на Ольхоне, Черский видел немалое количество чаек (Larus), занимающихся столь несвойственным, по–видимому, для них ремеслом, как ловля кузнечиков («кобылка» у местных жителей), весьма обильных не только по этим безлесным и сухим местам, но и вообще по Иркутской губернии, где они нередко производят значительные опустошения посевов. К перевалу около Нурайского улуса (Нур) приходит еще другая тропа с юго–запада, по которой Черский достиг с низовьев Большой Бугульдейки того же пункта, с которым мы ознакомимся теперь же, чтобы не возвращаться уже более к западной части прибрежной полосы гор. Дорога эта следует сначала вверх по знакомой нам уже сухой долине, открывающейся с левой стороны в Бугульдейку вблизи ее устья. Верховья, вернее верхняя часть этой безводной продольной долины, в противоположность низовьям, порастают местами лесом; на высоте 588' над Байкалом тропа приводит к спуску в долину Малой Бугульдейки, углубившейся здесь до высоты всего лишь 247' над озером. Условия конфигурации местности, принимающей здесь холмистую наружность, требовали бы более подробного ее исследования и возможно подробной топографической съемки: при поверхностном же обзоре ее кажется, что наша безводная долина в сущности здесь не оканчивается, а продолжается еще далее к северо–востоку, тогда как наружность местности и прежнего продолжения верховьев древней долины изменились только вследствие позднейшего образования и углубления Малой Бугульдейки, проложившей более близкий сток водам к Байкалу. Обнажающаяся здесь нередко порода (неопределенный еще грюнштейн), считавшаяся Чекановским изверженной, обнаруживает местами ясную слоистость от соответственного расположения минералов (падение пластов изменяется от в.–ю.–в. до з.–с.–з.) и, по мнению Черского, может быть рассматриваема как производная от плагиоклазового роговообманкового гнейса. Далее к северо–востоку следует подъем на значительно повысившиеся и поросшие лесом горы, высший пункт которых по этой дороге достигает 1451' над Байкалом; здесь же находится бурятский улус, называемый Доло–мотэ, от которого ложбина принимает уже наклон к с.–с.–в., а далее к юго–востоку располагаются верховья знакомой нам уже Мортуйской долины. В обнажениях преобладает гнейсогранит, переходящий в очковый гнейс, т.е. в «байкальский гнейс» Чекановского. С указанной выше высоты, по пересечении незначительной долинки Мухор–Булук, следует крутой спуск в весьма живописную, широкую и безлесную котловину Булук, лежащую на высоте 883' над Байкалом; она принадлежит уже системе верховьев Большой Крестовки; отсюда Черский направился к упомянутому выше Нурайскому улусу и к спуску в долину рч. Еланцы, правого притока р. Анги.

Тропа ведет сначала вниз по долине Хысэ, составляющей короткую левую ветвь низовьев Нарын–Кунты, которая впадает в Еланцу с правой стороны, около расположенной там деревни Кунтинской, на высоте 826' над Байкалом. На этом пути, судя по россыпям и неясным выходам, пересекаются перемежающиеся пласты гнейса и известняка, простирание которых приближается здесь уже к правильному, именно к северо–восточному. Вблизи Кунтинской деревни, в той же долине расположен выселок Тырген; здесь же построен небольшой, не действующий ныне стеклянный завод. В обеих упомянутых деревнях 26 дворов и 170 жит. Деревни эти принадлежат к составу Манзурской волости Верхоленского округа, при описании которой мы еще будем иметь случай говорить об их экономическом положении. Через деревни эти проходит продолжение упомянутой выше Ольхонской дороги, проложенной сюда с севера, с деревни Куретской на р. Анге, через соответственную часть Приморского хребта, с которой мы ознакомимся ниже. Из Кунтинской деревни дорога эта поворачивает к северо–востоку, вниз по долине Еланцы, куда направился и Черский, чтобы осмотреть выход р. Анги из хребта Приморского. Сейчас же ниже деревни располагается объемистое возвышение почвы, следующее поперечному к долине направлению, вследствие чего этот отрезок ее принимает котловинообразную наружность. Главнейший интерес этой долины состоит в том, что она обнаруживает весьма наглядно постигшие ее преобразования от углубления русла соименной реки. Прежнее дно этой долины, на котором расположены и поименованные выше деревни, продолжается видимо к северо–востоку, понижаясь довольно равномерно и сохраняя как ширину, так и все другие характерные особенности, связанные с каменистостью и сухостью; между тем русло Еланцы, углубившись более чем на 150' в это древнее дно, образовало, если можно так выразиться, настоящую долину в долине, постепенно превращая более древнее дно в террасовидные площади, лежащие на соответственной высоте над современным уровнем речки, к которому спускается и Ольхонская дорога. Кроме продольного углубления руслом Еланцы, дно древней долины подверглось местами и поперечному расчленению, благодаря ветвям, т.е. притокам речки, приходящим с Приморского хребта, как, напр., долиной Шалотый, в которой располагается и соименный бурятский улус. В обнажениях наблюдается все та же перемежаемость полевошпатовых пород с известняком, входящим и в состав дна долины; около Шалотыя гнейс переходит в кварцит; простирание пластов везде северо–восточное, с падением на ю.–в., так что долину Еланцы можно считать хорошим образцом продольных долин. Характер углубленной долины значительно отличается от физиогномии древнего дна, в которое она врезалась, что обусловлено большей влажностью; довольно густая зелень травяной растительности усиливается еще по мере приближения к низовьям, хотя неблагоприятные климатические условия местности обнаруживаются уже тем обстоятельством, что Черский, даже 6–го июля, видел здесь, в нескольких местах площадки, покрытые нерастаявшим еще льдом. Наконец, перед глазами путешественника открывается весьма живописное расширение долины Еланцы на месте ее слияния с с Ангой. Дно этой озеровидной котловины отличается вполне луговым характером, густота зелени еще усиливается отчасти болотистым свойством почвы, причем немаловажным украшением являются, во–первых, группы деревьев, рассеянные по долине, и густой тальник, порастающий берега как Еланцы, так и самой Анги, во–вторых, миссионерская церковь и небольшая деревня Еланца, построенная в той же котловине, на высоте 382' над уровнем Байкала; кроме того пейзаж оживляется и несколькими бурятскими улусами. Еще большую прелесть придают этой местности окружающие ее горы, которым недостает только альпийского характера для того, чтобы соперничать с пейзажами Швейцарии или некоторых долин системы р.р. Иркута, Китоя и Белой. С северной стороны горизонт закрывается склоном хребта Приморского, опускающимся здесь прямо и непосредственно в котловину. Более или менее густо поросший лесом хребет этот несколько понижается к западу, тогда как к востоку, вернее к с.–в., гребень его снабжен несколькими весьма тупыми и низкими вершинами. В этой части хребта виднеется и долина пересекающей его ущелистой части р. Анги, на левом берегу которой хребет является несколько расчлененным продольными долинами, вследствие чего он состоит как бы из трех параллельных отрогов, высота которых возрастает по направлению к осевой части хребта. С северо–восточной и восточной стороны площадь котловины ограничивается целым рядом крутых, почти отвесных утесов, пестреющих от входящих в состав их известковых пластов; утесы эти несравненно ниже Приморского хребта и образуют собой поперечный разрез северо–восточного продолжения прибрежной полосы гор; около образуемой ими живописной скалистой стены протекает Анга, после выхода из ущелья. Склон южной части той же прибрежной полосы гор окаймляет площадь котловины с юго–востока, между тем как к юго–западу виднеется знакомая нам уже суженная часть долины Еланцы. Ближайший осмотр окружающих гор обнаруживает, что интересующее нас расширение образовалось за счет дна той же древней долины, в которую, как мы видели выше, врезалась и углубилась современная Еланца. В том, что эта древняя долина продолжалась до самого выхода р. Анги из ущелья, убеждает нас то обстоятельство, что вдоль прилежащего склона Приморского хребта и на соответственной высоте над уровнем низовьев Еланцы, располагается терраса, хорошо заметная даже с деревни (Еланцинской) и являющаяся прямым продолжением размытой и уничтоженной части прежнего более высокого дна. В свою очередь, взглянув на северо–восточное продолжение склона Приморского хребта, начиная с той же высоты левого берега выхода долины Анги из ущелья, Черский видел отчетливую террасу, служащую как бы продолжением развитой на западе, как будто древняя долина Еланцы продолжалась еще далее к северо–востоку, пересекая современную долину р. Анги. Но здесь же, начиная с упомянутой выше скалистой стены, ограничивающей интересующее нас расширение с северо–востока, соответственно возвышается и вся местность, скрывая продолжение как бы сливающейся с ней террасы. Черский не располагал достаточным временем, чтобы сделать еще экскурсию к северо–востоку, вдоль склона Приморского хребта, но восхождение на высоты левого берега Анги в этом месте привело его к следующему предположению, которое он ставит на вид будущим исследователям этой, весьма интересной местности: долина Улан–Бургаса, левого притока р. Анги, известного нам по исследованиям Чекановского, располагаясь приблизительно на той же высоте, как и древняя долина Еланцы, продолжалась прежде прямолинейно, вдоль подножья Приморского хребта и в нижней своей части навстречу современному устью Еланцы, и только впоследствии низовья Улан–Бургаса отклонились к юго–востоку, к нынешнему его устью. Четырехверстный отрезок долины, оставшийся сухим после такого поворота названной речки, подвергся затем изменению его прежних особенностей вследствие размыва, в котором участвовал и современный маленький левый приток Анги, вмещающий небольшое озерко — Хара–нур (Черное озеро). Подробности самого процесса подобного изменения долин и перемещения прежних русел мы будем иметь случай уразуметь при описании нескольких случаев, в которых явление это исследовано детально, теперь же заметим, что описанными до сих пор маршрутами, во всяком случае устанавливается существование уже трех продольных долин, отделяющих юго–восточное подножье Приморского хребта от примыкающей здесь к нему прибрежной полосы гор, а именно: древней бугульдейской, в которую мы включаем и часть верхнего течения Малой Бугульдейки, затем долины Еланцы и наконец долины Улан–Бургасы; ниже мы увидим, что на северо–восточном протяжении этой линии долин располагается еще четвертая (рч. Хушилху), ведущая к юго–западной оконечности Малого Моря, которым, в свою очередь, Приморский хребет отделяется от острова Ольхона.

Из расширения низовьев Еланцы Черский сделал еще небольшую экскурсию вверх по р. Анге, в пределах ущелистой части ее долины, чтобы ознакомиться с отношением пород, слагающих прибрежную полосу гор, к пластам, входящим в состав Приморского хребта. Обнажения левого берега Анги, начиная с упомянутых выше пестрых утесов, дают великолепный и самый поучительный разрез для этой цели, так как он обнимает породы обеих соприкасающихся здесь орографических форм. Сначала мы встречаем два довольно мощных (до 200' и более) слоя белого кристаллического известняка, перемежающихся с роговообманковым гнейсом, а также с белым пластом гранитовидной породы, которая, вместе с известняком, придает полосатый и пестрый вид этим скалам, образующим дно бывшей Улан–Бургаской долины (в смысле Черского); падение всех этих пластов юго–восточное (до ю.–ю.–в.), крутое до 75°. Под самым северным из упомянутых слоев известняка залегает опять роговообманковый гнейс, под ним слюдистый кварцит и слюдяный сланец, из–под которого, наконец, уже в склоне Приморского хребта, выступает хлоритово–роговообманковый гнейс, переходящий в байкальский, т.е. очковый, содержащий местами прослойки хлоритового сланца. Гнейс этот, залегающий вполне согласно под упомянутой выше перемежаемостью и точно также падающий на ю.–в., образует собой именно ту юго–восточную полосу байкальского гнейса, которая, как сказано выше, и как показано на карте Чекановского, пересекает собой р. Ангу несколько севернее бывшего здесь железного завода. Но и в полосе этой, со стороны суженной здесь утесистой долины Анги, Черский нашел пропласток темно–серого известняка, весьма отчетливо и согласно залегающий среди байкальского гнейса, обстоятельство, ускользнувшее от внимания Чекановского очевидно потому, что, судя по карте, маршрут его отклонился здесь несколько в сторону от реки, направившись, должно быть, по поросшей растительностью части гор. Еще выше по течению Анги, байкальский гнейс залегает на слюдяном сланце и слюдистом кварците, падающем согласно с гнейсом на ю.–в., с очень крутым наклоном; породы эти связаны здесь к тому же и довольно постепенным петрографическим переходом.

Кварцит этот, добывавшийся для выкладки доменных печей, принадлежит уже к упомянутой выше осевой полосе Приморского хребта и, как известно, сменяется далее к северу северо–западной полосой байкальского гнейса, который, как мы увидим из маршрута Черского, пересекшего хребет этот западнее долины р. Анги, в свою очередь падает к юго–востоку, следовательно, согласно со всей свитой пород описанного разреза. Поучительность изложенных здесь результатов геогностического исследования описываемой местности состоит в том, что ими не допускается никакой возрастной самостоятельности и тектонической обособленности в породах хребта Приморского относительно пластов, входящих в состав прибрежной полосы гор. Здесь, напротив того, можно видеть, только доказательство явлений, описанных нами и около юго–западной оконечности Байкала (ущелье Иркута), что перемежаемость кристаллического известняка с полевошпатовыми породами и связанными с ними кристаллическими сланцами представляет собой только верхний ярус одной и той же системы пластов (лаврентьевских по Черскому), в более глубоких горизонтах которого (нижний ярус) господствуют гнейсы, а здесь и кварцит, с чем мы будем иметь случай еще неоднократно встречаться, к тому же в еще более наглядных разрезах (см. ниже). Заметив, что перед окончательным выходом р. Анги из хребта Приморского на площадь Еланцинской долины находится еще небольшое расширение, в котором располагается несколько бурятских юрт, мы последуем за маршрутом Черского, ведущим вниз по течению Анги, а затем по Ольхонской дороге, по направлению к северо–востоку, к Ольхонской Инородческой Управе или Думе, на пути к которой располагаются так называемые Таржиранские озера, принадлежащие системе долине реки Анги.

Анга, после выхода ее из Приморского хребта и Еланцинской долины, направляется, как сказано выше, на в.–ю.–в. к Байкалу, пересекая на всем этом протяжении (более 10 верст) прибрежную полосу гор. Дорога, перейдя на левый берег долины, спускается вниз по ней, верст с 6, считая от устья Еланцы — и, миновав устье Улан–Бургаса, поворачивает к северо–востоку на высоты левого берега Анги. Поднявшись на высоту около 150', мы замечаем, что здесь располагается длинная, ровная, широкая и сухая продольная долина, оставшаяся ныне на значительной высоте над углубившимся руслом Анги, системе которой она очевидно принадлежала. Долина эта, которую Черский называет Худыктуйской, от имени расположенного в ней бурятского улуса, производит на путешественника впечатление сухого дна прежнего залива, так как в береговых ее горах наблюдаются бухтовидные выемки и мысовидные отроги, а из дна выступают возвышения вроде островов. Она продолжается в таком виде около 20 верст к северо–востоку, где мы будем иметь случай встретиться с ней на пути из Улан–нурской долины (см. ниже); в расстоянии же около 6 верст от Анги, Худыктуйская долина пересекается другой, более узкой, углубившеюся здесь почти на 200' и следующей на ю.–з. (до ю.–ю.–з.), следовательно диагонально к ней; — это Таржиранская долина, вмещающая в себе соименные гуджиристые озера. Ольхонская дорога спускается в нее, переходит затем на ее левый берег и, поднявшись на продолжение, т.е. верхнюю часть перерезанной таким образом Худыктуйской долины, следует до самых верховьев последней (см. ниже), откуда переваливает через северный отрог в долину Харабулука (системы Малого Моря), где и расположена Ольхонская дума⁶²⁾. Между тем Таржиранская долина (иначе Тажеранская) берет начало в нескольких (около 3–х) верстах к западу от Думы и в 6 верстах от ю.–з–й оконечности Малого Моря и, придерживаясь ю.–ю.–з. направления, достигает около 20 верст в длину, из которых около 10–ти падает на ее верхнюю часть, лежащую севернее места пересечения Худыктуйской. В этом, т.е. в верхнем ее отрезке располагается и большая часть известных до сих пор озер. Уже из сообщения академика Георги известно было, что между «снежными горами» в этом месте (т.е. между Приморским хребтом и Байкалом), в глубине долины, находится множество небольших соленых озер, из которых добывается «сибирская слабительная соль» или «кушир», причем озера эти назывались этим ученым несколько ошибочно «Таргиранскими». Около берегов этих небольших озер, говорит Георги, постоянно образуется соляная кора и над водой вьются стаи водяных птиц, в особенности уток, из породы так называемых турпанов или красных уток (Anas rutila), любимую пищу которой составляет водящееся здесь ракообразное животное «соляной рак» (Cancer salinus Linn.). Черский, осматривавший эту долину в 1880 г. (14–го мая), передает, что он видел в ней одиннадцать маленьких озер, не достигавших 1/2 версты в диаметре и расположенных вдоль Таржиранской долины таким образом, что 8 из них лежат в верхней части, т.е. севернее Худыктуйской долины, а три остальные южнее. Озера эти не имеют никакого стока, и в то время только около некоторых из них можно было видеть весьма тонкую пленку белого соляного (гуджиристого) налета, покрывавшего глинистое прибрежье. Второе из этих озер, считая с верховьев долины, носит название Хара–нур (Черное озеро) и расположено на высоте 332' над Байкалом; оно снабжено небольшим островом и, судя по размерам глинистого прибрежья, оно успело уже уменьшиться наполовину прежней величины.

Скудная растительность, покрывающая эту безлесную долину и ничтожный слой песчанистого или глинистого наноса, позволяют видеть во многих местах ее дна и склонов выходы голов коренных пород, пересекаемых долиной по диагонали к простиранию слоев; таким образом около первого озерка обнажается роговообманковый сланец и гнейс, переходящий в байкальский (очковый) с очень крутым наклоном пластов, изменяющимся от с.–с.–з. до ю.–ю.–в., а около Хара–нура выступают пласты кристаллического известняка и роговообманкового гнейса. Седьмое озерко оказалось почти совершенно высохшим. Восьмое лежит на северной стороне Ольхонской дороги, пересекающей здесь Таржиранскую долину, на дне которой анероид показал 332' над Байкалом, тогда как высота прилежащих частей Худыктуйской долины возвышается на 218' над дном перерезавшей ее Таржиранской. Около восьмого озерка, отличающегося раздвоенным концом, обращенным к дороге, пласты той же перемежаемости пород падают на с.–с.–з., но южнее дороги наклон слоев изменяется в ю.–ю.–в. Таким (т.е. ю.–ю.–в.) наклоном отличаются и слои плитковатого кварцита с блестками графита, обнаженные около девятого озерка, лежащего сейчас же южнее Ольхонской дороги. Десятое озеро почти совершенно высохшее, а за ним, пройдя полосу голов роговообманкового сланца, Черский достиг одиннадцатого озерка, около которого анероид показал 283' над Байкалом. Озеро это носит название Дабагатуй, т.е. соленосное; из него именно добывалась прежде главная масса гуджира, который имел для бурят немаловажное значение и употреблялся как примесь не только в кушанья, вместо соли, но и к чаю, для придания ему более острого вкуса. В настоящее же время, когда чистая русская соль вошла во всеобщее употребление, эксплуатация гуджира вообще прекратилась и только бурятский скот пользуется солончаковыми условиями местности и то под бдительным оком пастухов, так как известны случаи, что скот, добравшись до самых озер и злоупотребив гуджиром, подвергался болезни и падежу.

До сих пор, к сожалению, соль эта, насколько нам известно, не подвергалась еще подробному химическому исследованию, как равно и вода осаждающих ее озер; точно также небезынтересно было бы ближайшее знакомство как с фауной, так и с флорой их, не говоря уже о более точном ознакомлении с размерами и глубиной этих высыхающих бассейнов. Быть может по причине бывшего в то время сильного ветра, Черский не видел ни одного ракообразного на берегах тех озер, к которым он приближался; тогда не было также в никаких птиц; впрочем; он проехал по этой долине слишком поспешно, чтобы заняться более подробным осмотром озер в которых, по всей вероятности, найдется какой–либо из известных или близких им видов байкальских гаммароидов, столь подробно описанных Дыбовским. По замечанию Черского, исследование соленосности (гуджиристости) Таржиранских озер необходимо было бы произвести в связи с подробными химическими анализами пород, входящих в состав прибрежной полосы гор и острова Ольхона, а также продуктов их разрушения. Путешественник этот сообщает, что пласты полевошпатовых пород, перемежающихся с кристаллическим известняком как на материке, так в особенности на Ольхоне (см. ниже), подвергаются каолинизации и вообще химическому разложению на довольно обширных протяжениях склонов гор к Байкалу, причем продукты такого разрушения потребляются рогатым скотом местных жителей местами на самом месте их образования, где, напр., бараны выедают со временем глубокие ямки также, как и в любой нормальной солончаковой местности, невзирая даже на то, что явление это имеет место на довольно крутом склоне разрушающейся скалы. Вот почему, а также при отсутствии данных на нахождение не только в пределах Байкальской долины, но и большей части Восточной Сибири (см. ниже) морских отложений последевонских периодов, Черский полагает, что гуджиристость Таржиранских озер можно будет рассматривать как результат выщелачивания и скопления солей, заимствованных из упомянутых выше продуктов разрушения кристаллических пород.

Черский не доходил до устья Таржиранской долины и потому неизвестно, находятся ли там еще подобные же озера или же ряд их оканчивается Дабагатуем, в общем же он указывает на эту местность как на весьма оригинальный, наглядный и поучительный пример изменения конфигурации путем размыва проточными водами: весьма хорошо развитая и сохранившаяся продольная долина (Худыктуйская) пересекается диагональной (Таржиранской); столь же длинной и настолько углубившейся, что с уровня ее дна можно и не подозревать существования пострадавшей долины. Таржиранская долина, как пересекающая, принадлежит поэтому к позднейшим проявлениям размыва, другими словами,— она моложе Худыктуйской, образование которой, как мы увидим ниже, в свою очередь, нельзя поставить в какую–либо связь с тектоническими условиями строения почвы, невзирая на то, что долина эта пролегает почти по так называемой антиклинальной линии, т.е. по гребню складки. Наконец, что касается вопроса о древности самого факта пересечения, то мы коснемся его при описании частей той же местности, в которых сохранились в лучшем виде наносные отложения, теперь же заметим в заключение, что в левой ветви верховьев Таржиранской долины Черский видел террасу, располагающуюся, по–видимому, на одной высоте с уровнем Худыктуйской долины и верховьев упомянутого выше Харабулука, и перейдем к последней части этого маршрута, именно к перевалу через Приморский хребет, совершенному Черским из Кунтинской деревни по линии Ольхонской дороги.

Дорога из названной деревни к Куретской, лежащей, как сказано выше, уже вблизи подножья Онотского хребта, направляется в общем к северо–западу (с.–с.–з.). Приморский хребет представляет пологий склон, по которому, среди растущего здесь хвойного леса, подъем совершается весьма удобно даже в экипажах и на 6–й версте от Кунтинской деревни достигается высший пункт, лежащий на 2134' над Байкалом, т.е. на 1308' над деревней. Столь же удобно совершается и спуск по противоположному склону, ведущий в довольно живописную луговую долину речки Малой Куреты, впадающей в р. Ангу ниже Куретской деревни. На всем этом пути нет ни одного утеса и ни одной резко выдающейся вершины; только по россыпям и отдельно лежащим кускам пород можно догадываться о строении хребта в этом месте. Таким образом, в начале подъема, т.е. на склоне к долине Еланцы, в которой расположена Кунтинская деревня, наблюдается россыпь слюдистого кварцита, который далее, начиная с 7–й версты за деревней, сменяется очковым гнейсом, составляющим очевидно всю остальную часть хребта. Долина М. Куреты, невзирая на ничтожность протекающего по ней ручейка, представляет бассейновидное (озероподобное) расширение, около 1/2 версты в диаметре, вытянутое в северо–западном направлении; окружаясь невысокими, но поросшими лесом отрогами Приморского хребта, бассейн этот снабжен узким проходом к северо–востоку (с.–с.–в.), через который М. Курета изливается в р. Ангу (с правой ее стороны) перед входом ее в ущелистую часть долины. Высота положения дна бассейновидного расширения М. Куреты, по определению Черского, оказалась равной 653' над Байкалом. Отрог, ограничивающий долину с левой стороны и отделяющий ее от Большой Куреты, снабжен отчетливо развитой террасой, возвышающейся на 15' над дном расширения; в нем находится также и довольно глубокая седловина, понижающая эту часть водораздела до 64' над М. Куретой, т.е. 717' над Байкалом. Все склоны бассейна порастают густой травой, маскирующей состав их, за исключением правого берега, ближе к суженному низовью речки, где замечаются выходы голов байкальского гнейса, пласты которого падают здесь на ю.–в.; среди него замечается также очень мелкозернистый грюнштейн в виде прослойков или пластовых жил. Отсюда тропа переваливает через упомянутую выше седловину в отроге левого берега расширения и спускается в долину Большой Куреты, почти столь же незначительной речки как и Малая; долина эта сейчас же открывается в Ангу, где около устья Куреты располагается упоминавшаяся уже выше деревня Куретская, высоту которой над уровнем Байкала Черский определяет в 640 футов. К западу от нее, в сторону р. Бугульдейки, ведет сквозная долина, составляющая соединительную ветвь между последней и Ангой и занятая ныне речками: Харбагурой, впадающей в Ангу выше деревни и Хара–жергой, изливающейся в Бугульдейку. Долине этой, вследствие ее важного морфологического значения для истории развития Анги и Бугульдейки, мы посвящаем особый, нижеследующий параграф нашего изложения.

Источник: Землеведение Азии Карла Риттера. География стран, входящих в состав Азиатской России или пограничных с нею. Восточная Сибирь: озеро Байкал и Прибайкальские страны, Забайкалье и степь Гоби. Новейшие сведения об этих странах (1832–1894 г.), служащие последующими выпусками к русскому тексту Риттера, изданному под приведенным заглавием в 1879 году (дополнение к параграфу 51 Риттера). С.–Петербург, 1895.