Lake Baikal
Г.Г. Доппельмаир

Глава VI

Население Баргузинского уезда, в его отношении к соболиному промыслу

5. Формы землепользования

В примере соединенных Шемагирского и Киндигирского родов мы имели бродячих инородцев, пользующихся землями в определенных границах в условиях звероловческого хозяйства, оленеводства и рыболовства. При этом порядок землепользования определялся, в значительной мере, тем, что общество тунгусов представляло административную и податную единицу, связанную круговой порукой и образованную на основании существовавшего законодательства об управлении инородцами. Родовой власти в прямом значении этого понятия не существовало, так же как не существовало родового быта170) («шуленга» — выборный родовой староста представлял административную власть, полномочия которой определялись законом). Как остаток родового быта можно рассматривать сохранившийся обычай распределения территории (соболиных речек) между отдельными семьями рода.

Право распоряжения в общественных делах принадлежало общественному сходу (суглану), в пределах, указываемых законом, обычным правом или просто общим соглашением членов рода. Постановления (приговоры) общества представлялись на утверждение уездной администрации в лице крестьянского и инородческого начальника171).

На указанной основе, в тесной связи с действовавшим до революции законодательством, развивались и складывались формы землепользования Шемагирского рода, которые приняли в конце прошлого столетия, в отношении использования соболиного промысла и рыболовства, весьма определенный характер. В дальнейшем, очерку условий землепользования предпошлем некоторые соображения о характере пользования территорией у тунгусов в прошлом, когда воздействие администрации на быт инородцев не могло быть еще столь глубоким, как в ближайшие десятилетия перед революцией.

170) Современный род — искусственно созданная административная группа.

171) Приговоры по отдаче в аренду оброчных статей (соболиных рек, рыболовства), расходовании общественного капитала, выписки припасов в общественный магазин и т.д. Распределение рек между тунгусами было предоставлено соглашению самих тунгусов, если оно не опротестовывалось какими–либо членами рода. Приговор суглана заносился писарем в особую книгу приговоров.

На основании исторических актов и предания, мы имеем основание утверждать, что бассейн р. Верхней Ангары и прилежащие части побережья озера Байкала, во время завоевания края русскими в первой половине XVII столетия, были заняты тунгусскими родами, находившимися под властью различных князцев; эти роды, по–видимому, хотя бы отчасти, соответствовали теперешним, Верхне–Ангарскому Чильчагирскому и Нижне–Ангарскому Киндигирскому родам. Порядок землепользования и пользования промыслом в пределах родовых владений в древнейшее время нам не известен. По сообщению Н. Григоровского, из расспросов можно вывести, что у тунгусов Верхне–Ангарского Чильчигирского рода «издавна разделена вся местность по фамилиям для звериного промысла и раздел этот строго охраняется и в настоящее время». «Охотятся тунгусы вообще в определенных местах и, если кто, проходя через чужую межу, убьет зверя, то делит добычу пополам с владельцем участка»172).

Надо полагать, что и в древнейшее время существовало разделение общей территории на определенные урочища, находившиеся, в том или ином отношении, в исключительном пользовании отдельных семей.

Для позднейшего времени можно привести следующую литературную справку, освещающую в более общей форме этот вопрос: по словам Карелина, «Гагемейстер, говоря об инородцах Сибири (часть тунгусов, остяков и самоедов), занимающихся рыболовством во время лета и охотою осенью и зимой, указывает, что все охотничьи переходы совершаются каждым семейством в известных, ему назначенных, пределах, и в случае увеличения числа семейств, общество приступает к новому разделу между своими членами. У бродячих тунгусов, исключительно звероловов, охотничьи урочища разделены с давних времен на отдельные дачи, но случается, что несколько семейств вместе имеют одну общую дачу, как неприкосновенную собственность. У тунгусов же рыболовов–звероловов каждое семейство имеет определенный район, в пределах которого ему только и предоставлено право бродить и охотиться за зверем; при увеличении же числа семейств районы эти подвергаются переделу. У гольдов, наконец, лес является общинною собственностью»173).

О разделе «соболиных речек» между тунгусами в пределах рода в верховьях Алдана и Амги (Якутской области), более обстоятельные сведения сообщает Майков174).

Из ревизских сказок Киндигирского и Шемагирского родов 1795 и 1811 гг. можно сделать заключение, что промысел определенных семей был связан с определенными реками северо–восточного побережья Байкала, но поскольку и в каких пределах право пользования являлось исключительным, на это документы не дают прямого ответа.

Наиболее характерным для современного способа эксплоатации Подлеморско–Шемагирскими тунгусами своих земельных владений являлась отдача обществом тунгусов соболиного промысла и рыболовства в реках в аренду; описание организации и природных условий этого пользования составит предмет последующего изложения.

172) Кириллов. Поездка в Нижнеангарск Баргузинского округа на Байкале в 1885 г. Изв. Вост. Сиб. Отд. Русск. Геогр. О–ва, 1886, т. XVII, № 1–2, стр. 27.

173) А. Карелин. Общинное владение в России. 1893 г., стр. 264, 265.

174) И.И. Майнов. Некоторые данные о тунгусах Якутского края. Труды Вост. Сиб. Отд. Русск. Геогр. О–ва, 1898, № 2, стр. 179–180. «Самый ценный зверь–соболь ловится у верховий Алдана и Амги. Все тамошние «речки», т.е. лощины рек поделены между родовичами, но такой дележ, по понятиям тунгусов, не дает владельцу речки полного права собственности на предоставленное ему место. Сами тунгусы объясняли мне цель дележа тем, «чтобы кто другой не наткнулся на стрелы» (расставленные владельцем лова). На расспросы о том: переделяются ли ловы между родовичами и происходит ли когда–нибудь урезка и прибавка прежних ловов? — я не получил вполне определенного и ясного ответа. По–видимому, в принципе собственником территории считается род и в отдельных случаях допускается обмен или подравнивание ловов в пользу такого родовича, у которого его старое место совершенно оскудело зверем; но чаще одна и та же речка из года в год остается в пользовании того же владельца и даже переходит по наследству».

Северо–восточное побережье Байкала представляет обращенный к Байкалу (на запад) склон горного Баргузинского хребта, изрезанный долинами, на склонах хребта берет начало ряд горных речек, впадающих в Байкал и протекающих в долинах, ограниченных отрогами главного хребта. Таким образом, бассейны рек замкнуты в горных хребтах (падях), причем границы бассейнов резко выражены в натуре. Дно и склоны долины (пади) заняты лесом; высокие хребты, ограничивающие долину в верховьях реки, безлесны, представляя склоны или россыпи. В пределах лесной площади и по ее периферии, в зоне кедровой слани, обитает соболь. В Баргузинском уезде, также как и в других местностях Сибири, подобные речные долины, обитаемые соболем, называются «соболиными речками» и промышлять ходят, по местному выражению, «в реки».

Кроме соболя в речках промышляют и другого зверя: в верховьях, в гольцах, добывают тарбагана и северного оленя, в лесной зоне медведя, белку; на елаканах, солонцах изюбря и пр. Подходящие пространства долины и гольцы верховьев служат пастбищем для домашних оленей. Наконец, собственно в речках, озерах долин и в прибрежной полосе Байкала тунгусы ловят рыбу.

Речки в то же время служили раньше и служат отчасти и теперь обычным местопребыванием (стойбищем) определенных семей тунгусов, где стоят юрты или зимовья. В пределах речек, от моря (Байкала) к гольцам и обратно, передвигаются летом и осенью тунгусы, проводя зиму главным образом в борах прибрежной полосы. Жизнь тунгуса тесно замкнута между побережьем Байкала и пределами речек и гольцов; в зависимости от необходимости тунгусы переваливают и из реки в реку.

Таким образом, реки или их долины (пади), представляют хозяйственные и бытовые единицы как в промыслово–охотничьем отношении, так и в отношении пастьбы оленей, рыболовства и местожительства,— имеющие определимую, сравнительно с другими реками ценность, в зависимости от протяжения, характера растительности, богатства зверем или рыбой, удобств для пастьбы оленей, зимовий и летних кочевок.

Хозяйственная жизнь Шемагирского рода тесно связана с этими хозяйственными и бытовыми единицами, так как они представляют основной территориальный объект хозяйственной эксплоатации.

Соболиные речки северо–восточного побережья Байкала разделены между отдельными семьями тунгусов. Некоторые семьи пользовались одними и теми же речками с весьма давнего времени. Например, речкой Шангнанды пользовалась семья восьмидесятилетнего тунгуса Павла Черных и этой же речкой пользовались, по его словам, его предки во время перечисления части Киндигирского рода в Шемагирский род, т.е. в 40–х годах прошлого столетия.

Но, в отношении других семей, пользование реками неоднократно перераспределялось по постановлению суглана (общества), в последнее время. По словам тунгуса Власа Семушева, отец его пользовался речкой Кабаньей, о чем сохранилось свидетельство и в актах 50–х годов прошлого столетия архива родового управления; затем Семушев, по постановлению суглана, был наделен р. Малой Черемшаной, которой он пользовался некоторое время, но, вследствие малой добычливости этой реки в промысловом отношении, потребовал от суглана лучшую реку — Большую Черемшану, этой рекой он пользовался и во время работ экспедиции. Перераспределение рек чаще всего было связано с изменением семейного положения, смертью владельца, выделением сына в отдельного домохозяина и т.д.

Одной и той же речкой предоставлялось пользоваться нескольким домохозяевам или же речка находилась в исключительном пользовании одной семьи. Р. Шангнанды пользовались семьи тунгусов Павла Черных и Захара Цивилева. Взрослый сын Павла Черных, пользовавшийся раньше вместе с ним одной речкой, в 1914 г. пользовался р. Амнундаканом. Р. Урбыкан до 1914 г. находилась в исключительном пользовании семьи Александра Малыгина. Семья Парасковьи Колмаковой лишь в 1912 г. была наделена р. Ширильды175). Р. Таркуликом пользовались, кроме семьи Василия Черных, семья его брата и тетка. Пользование одной и тою же рекой, как мы видим, в некоторых случаях происходит независимо от кровной связи пользующихся домохозяев, в других случаях, может быть, играют какую–то роль родственные отношения; наследственной преемственности в пользовании одной и той же речкой уже тоже почти что не наблюдается, прямые указания на такую преемственность имеются лишь в отдельных случаях, относительно рр. Шангнанды и Таркулика.

Современный порядок использования территории Шемагирским родом и отдельными его представителями сложился под влиянием ряда условий.

Малочисленный род, насчитывавший в 1914 г. всего 11 домохозяев и 16 взрослых охотников, не был в состоянии использовать личным трудом своих сочленов все соболиные реки для промысла; при распределении рек между членами рода оставались еще свободные соболиные реки; эти реки эксплоатировались обществом тунгусов путем отдачи их в аренду посторонним лицам и составляли общественные оброчные статьи, а доходы от аренды представляли общественную собственность176). Порядок использования соболиного промысла в реках, назначенных отдельным семьям тунгусов, находился в зависимости от того, пользовалась ли семья общественными средствами, в виде припасов из общественного магазина. Если семья пользуется припасами, то река отдается по общественному приговору в аренду, с согласия владельца и обычно с правом личного промысла хозяина тунгуса. Если семья тунгуса припасами из общественного магазина не пользуется, то река эксплоатируется по усмотрению владельца лично, или он отдает в аренду посторонним то число ружей в реке, которым он по постановлению суглана пользуется177). Рыболовные статьи с давних пор составляли общественное достояние и, по–видимому, представляли объект, на котором развился и упрочился принцип аренды родовых земель.

175) По–видимому, после смерти прежнего владельца.

176) Результат сокращения численности рода и владения в определенных границах.

177) Например, Влас Семушев в р. Большой Черемшане.

Таким образом, в отношении соболиного промысла часть территории находилась в общем нераздельном пользовании (общественные оброчные статьи), часть состояла в пользовании индивидуальном, в другой части комбинировался принцип общего и личного (индивидуального) пользования.

Что касается использования принадлежащего обществу дохода от сдаваемых в аренду статей, то на эти средства приобретались припасы в общественный магазин, выдавалась обычная единовременная ссуда в течение года, уплачивался ясак и покрывались общественные расходы по содержанию родового управления, церковным нуждам и т.д. Излишек доходов обращался в общественный капитал. Распределение припасов и ссуды между тунгусами было основано на паевом начале; каждый тунгус в возрасте от 18 лет имел право на полный пай, несовершеннолетние в возрасте от 12 до 18 лет получали половину пая. Размеры душевого потребления припасов и ссуды устанавливались сугланом.

Все тунгусы Подлеморско–Шемагирского рода жили зимой в зимовьях, плохо построенных избах, причем некоторая часть жила в зимовьях и летом и зимою (в Сосновке).

В Сосновке зимовья были расположены на некотором расстоянии друг от друга, образуя селение, строились на свободных местах и никакого деления земли на усадебные участки не существовало. Тунгусы, живущие зимой в принадлежащих им реках, строили зимовья в местностях по своему желанию. Зимовья расположены в борах, в полосе ближайшей к Байкалу, причем большое значение имеет пригодность окрестностей для выпаса оленей; в промыслово–охотничьем отношении эти местности особого значения не имеют. Места под зимовья выбираются на праве захвата или по соглашению с другими членами рода. Летом тунгусы переселяются в юрты и имеющие оленей откочевывают с мест зимовки или подальше в боры, или в гольцы.

Многие кочуют в принадлежащих им реках.

Но, просматривая таблицы записей мест кочевок тунгусов, убеждаемся в том, что тунгусы из своих рек перекочевывают в чужие или свободные реки, т.е. вследствие избытка территории и небольшого количества оленей, пользование территорией как пастбищем было почти свободно и, если регулировалось, то не исключительным правом владения рекой, но путем соглашения между тунгусами.

Тоже надо сказать и относительно промысла тарбагана; тарбагануют осенью в своих и в чужих реках артелями по соглашению.

Ходят артелями промышлять (тарбагана, дикого оленя и др. зверей) в свободные реки, причем здесь никакого вопроса о праве не возникает, дело лишь в инициативе той или иной группы охотников.

Затем надо упомянуть о пользовании территорией и промыслом со стороны тунгусов других родов. Некоторые тунгусы Верхне–Ангарского Чильчагирского рода кочуют летом с оленями в северной части участка Шемагирцев, приходят летом в Сосновку и промышляют совместно с Шемагирцами тарбаганов. Иногда поселяются на зиму в реках и строят зимовья. Все это происходит на основе соглашения и отчасти родственных отношений между отдельными представителями этих родов. Исключение составляет лишь область соболиного промысла, где вторжение посторонних рассматривается как нарушение территориальных прав общества, причем тунгусы неоднократно обращались к властям для ограждения от хищников, в тех случаях, когда в северной части их земель промышляли Нижне–Ангарские тунгусы или русские хищники. В последнем случае ценность промысла и его рентная доходность исключала не только вольное пользование со стороны посторонних обществ, но и возможность добровольного соглашения. Тогда как широкие пределы свободы использования территории в других отношениях не только членами рода, но и посторонними, являлись следствием обширности земельных владений, малочисленности рода и наличности свободных земель без рентной доходности.

Я считал необходимым осветить порядок вещей в области землепользования Шемагирского рода и на основании жизненных фактов, так как, рассматриваемый исключительно с точки зрения официальных актов, он приобретает характер не свойственной ему исключительности, тогда как в действительности он в значительной мере гибок и эластичен, так как в общественной и хозяйственной жизни тунгусов мы встречаемся во многих случаях не только с тем, что можно назвать обычным правом или обычаем, но нередко просто с отражением свободных желаний отдельных лиц или групп и случайным настроением и решением суглана, под влиянием тех или иных обстоятельств.

Это необходимо иметь в виду при оценке изложенного.

Источник: Верхнеудинск–Ленинград, Издание Госплана БМАССР, 1926 г.

Отвечаем на ваши вопросы
Получить больше информации и задать вопросы можно на нашем телеграм-канале.