Lake Baikal

Главная » История изучения Байкала » А.А. Коротнев. Отчет по исследованию озера Байкала летом 1901 г. » Часть 4

Профессор А.А. Коротнев, 1901 г.

Отчет по исследованию озера Байкала летом 1901 года

Одним из интереснейших вопросов фаунистики Байкала явится, конечно, вопрос географического распространения обитающих его форм; причем, конечно, центр тяжести этого вопроса сведется, главным образом, к вертикальному распределение фауны. До сего времени мы еще совсем не имеем материала для какого–либо суждения и для установки каких бы то ни было положений. Для меня, также и для всякого, кто сколько–нибудь драгировал в Байкале, ясное дело, что при 300 саж. глубине замечалась быстрая смена фауны: до 300 саж. мы имели дело с поверхностной фауной, после 300 с глубоководной. Само собой разумеется, что это положение не исключает существования космополитических форм, которые как будто пренебрегают условиями давления и встречаются на всевозможных глубинах; лучшим примером является Gammarus flavus. Где бы и на какой бы глубине мы не драгировали, этот надоедливый Gammarus попадался сотнями, попадался как в драгу, так и в ловушки, вызывая своим присутствием, прямо таки, чувство отвращения. В ближайшем будущем, если только еще удастся снарядить экспедицию в более научной обстановке, вопрос вертикального распространения встречающихся в Байкале форм будет выдвинут на первый план; причем исследование планктона необходимо будет производить при помощи дорогостоящего Schliesnetz, которым можно получать животных послойно, тогда как с помощью вертикальной сети можно себе составить представление только о фауне столба жидкости, на глубину которого сеть была опущена.

Что касается до горизонтального распространения фауны, то едва ли он может дать достаточно общих выводов; можно будет констатировать нахождение тех или других форм в том или другом пункте, но выделить случайные причины едва ли окажется возможность. При послойном распределении форм имеются три постоянных фактора: температура, свет и давление, которые не могут не оказать определенного и постоянного влияния на организацию, тогда как при горизонтальном изучении сравнительно небольшого района такие постоянные факторы отсутствуют; однако кое–что и в этом отношении можно будет подметить. В данный момент я имею возможность остановиться только на одном, может быть, небезынтересном явлении, именно на существовании, так называемых, «Соров» вокруг Байкала. Не знаю, существует ли другой водоем, в котором замечается то же интересное явление, а именно, Байкал окружен целым ореолом небольших водоемов (озер), которые находятся к нему в более или менее близком отношении: одни из них совершенно не зависят от Байкала, будучи отдаленными от него более или менее высокой грядкой, другие сообщаются с ним узким проливом. В некоторых случаях пролив этот может становиться широким и даже настолько, что сор теряет свою самостоятельность и превращается в залив Байкала; остатки прежде бывшей разобщенности выражаются в форме небольших плоских островов, которые заняли место прежде бывшей песчаной косы. Соры всевозможной величины, начиная от нескольких десятков квадратных сажень и свыше сотни квадратных верст, встречаются, по преимуществу, у восточного берега Байкала. Если мы для примера возьмем Посольский сор (Сор Посольского монастыря), то увидим, что он сообщается с Байкалом при помощи «прорвы», имеющей не более сотни сажень в ширину; далее по тому же берегу «Провал» представляет собой сор, песчаная коса которого превратилась в ряд продолговатых островов, отделяющих его от Байкала; и, наконец, Чивыркуйский залив (Кругулик) представляет собой сор, который взошел полностью в состав Байкала.

Глубина сора вообще, в особенности сравнительно с Байкалом, незначительна, хотя и стоит в известном отношении с его размерами: так, например,— Кругулик глубиной доходит до 10 сажень. Температура воды в соре вообще — высокая и зависит от температуры воздуха, чего в Байкале, кроме мелких прибрежных мест, вообще не бывает. Из физических особенностей сора следует еще упомянуть о том, что обыкновенно он лежит выше и уровень его воды несколько выше, чем в Байкале. Что касается его происхождения, то чего либо определенного я не решусь сказать, позволю же себе, однако, наметить следующее предположение: в огромном большинстве случаев берега Байкала скалисты и круты; только в сравнительно немногих пунктах они плоски, причем эти плоскости замечаются в местах выхода к Байкалу падей (долин; ущелий, разделяющих горы). В таких местах неспокойные воды Байкала наносят гряду, которая задерживает, запруживает, текущую часто по пади речку. Такого рода запруда и вызывает образование сора, который, благодаря своей близости, легко может соединиться с Байкалом. Дальнейшая судьба сора может быть сведена к следующему: реки, впадающие в Байкал, приносят массу осадков, которые, если сообщение сора с озером недостаточно энергично, его засоряют и таким образом дают начало дельте; пробиваясь же через эту последнюю, впадающая в озеро река образует большее или меньшее количество отдельных рукавов.

Обращаясь к фауне любого сора, мы в состоянии бываем подметить некоторые общие черты. Прежде всего, сравнивая ее с фауной самого Байкала, сейчас же видим, что эта последняя имеет совершенно отличный характер, напоминающий до некоторой степени морскую фауну, тогда как фауна сора подобна фауне той реки, которая дала ему начало, т.е. носит характер вполне пресноводный. Таким образом, уже apriori мы вправе ожидать здесь смешение или вернее общение двух фаун: речной и байкальской, что в действительности и оказывается. В результате получается такая картина: сор населяется речной фауной, к которой примешиваются те формы Байкала, которым почему–либо удалось переселиться в сор (несмотря на сильное обратное течение), и которые, попав в него, помирились с недостаточной глубиной и относительно высокой температурой. К слову сказать — к последнему обстоятельству байкальские формы ужасно ревнивы, как каждый из нас испытал при драгировании, а в особенности при доставании животных с помощью водолаза. Когда добытых животных получается изобилие, масса их, при незначительном поднятии температуры (с 8° на 10° или много на 12°), дохнет, потому форм Байкальских в соре немного. Если разобраться по группам, то окажется следующее: Protozoa (в особенности корненожек) в Байкале немного, тогда как в соре их изобилие. Губки из Байкала переселяются в сор также неохотно и никогда не достигают того развития, которым они характеризуются в Байкале; других Coelenterat, по–видимому, в Байкале нет и, несмотря на тщательнейшие поиски, нам ни разу не удавалось их находить, тогда как в сорах в изобилии встречается Hydra fusca. Что касается червей, то в сор проникают и свободно выживают в них различные Planaria, как Triclada, так и Rhabdocoela. Пиявок и тут, и там множество. Oligochaet'ы оказываются капризными, и в мелких сорах мы их или совсем не встречали, если же и встречали, то исключительно наиболее обыкновенные пресноводные формы. Dybowscella в Кругулике, прикрепивши свои трубочки к Potamogeton, встречалась в изобилии. Из ракообразных в соре преобладали формы пресноводные, хотя я, типичнейшего из них, Asellus'а не встречал. Copepoda и Phylopoda (циклопы и дафнии) отличались, в противность Байкальским, значительной величиной. Нельзя особенно не отметить того факта, что Gammarus'ов в соре немного, и они крупными размерами не характеризуются; очевидно, этим хищникам нет достаточного приволья в соре. Что касается моллюсков, то характерные для Байкала формы отсутствуют.

Источник: Юбилейный сборник к пятидесятилетию Восточно–Сибирского отдела Императорского Русского Географического общества, под. ред. А. Коротнева, Киев, 1901 г.

Отвечаем на ваши вопросы
Получить больше информации и задать вопросы можно на нашем телеграм-канале.