Отчет о геологическом исследовании береговой полосы Байкала

Саянская область вулканических излияний

Строение низменной части окрестностей описываемой оконечности озера, а следовательно и выполняющие ее наносы, исследовалось Чекановским (loco cit. стр. 327–334, 383–384, 397 и 398), к сочинению которого я отсылаю читателя, интересующегося подробностями этого вопроса, сам же коснусь здесь его, в связи с другими выводами поименованного автора, лишь настолько, насколько исследования мои дополняют, или же не согласуются с заключениями предшественников.

В описанных им особенностях строения и конфигурации интересующей нас местности, вместе с теми же условиями долины Иркута от его верховьев до входа в ущелье, Чекановский считает возможным видеть доказательство следующих шести периодов преобразований, постигших страну после поднятия слагающих ее кристаллических пород.

• Излияние лавы в границах: Байкала, р. Слюдянки и гольца Шибетского (см. ниже) на восток, высших точек Саяна на юге, Мунку–Сардыка и озера Косогола на западе и долины Иркута на севере, т.е. на площади, по меньшей мере в 6000 кв. верст.
• Последствия ледникового периода, наступившего в конце вулканических извержений. Приписывая глетчерам очевидно, вытачивающую способность, Чекановский относит на долю их действия значительное изменение конфигурации к смысле упомянутого выше расчленения лавового покрова на высших точках Саяна (и в долине Тунки?), образование столовых гор, долин и седловин более или менее поперечных к простиранию пластов кристаллических пород на тех же высших точках и кроме того, хотя при описании Шаманской гряды Чекановский не упоминает даже о ледниках, но обстоятельство, что придавая особенное значение ее формам, независимости от простирания пород, а также ровной и плоской поверхности Шаманского мыса, пересекающей круто падающие пласты под значительным углом и образующейся поэтому их головами (?), он усматривает в этом доказательства «процесса насильного сноса материала», тогда как крутая подошва гряды относится им тут же к другой группе явлений, именно к свидетелям «деятельности размыва» (стр. 331), а затем в общих выводах, заключающих отчет (стр. 398), он говорит уже прямо, что следы изменения конфигурации ледниками «обильные в пределах гольцов Саяна», замечались также и на уровне Байкала, обстоятельство это, повторяю, заставляет относить эти следы только к Шаманской гряде (а на несколько высшем гипсометрическом уровне и к Тальской «столовой горе») и причислить ее к явлениям, в которых автор видел результаты ледниковой деятельности около самого Байкала¹⁶⁾.
• К некоторому фазису ледникового периода («быть может при сокращении глетчеров») Чекановский относит образование толщи галек и валунов, а также песчаного наноса (из глетчерной дресвы), считая их очевидно вполне одновременными (стр. 383 и 398, см. также ниже), но не вникая в способ их образования, так что только валуны в Ильчинской долине относятся им к прежним наносам рек Быстрых, а о генезисе слоистых песков на запад от Быстрых автор умалчивает совершенно, не придавая им значения озерного осадка (смот. ниже).
• Период размыва, повредивший в значительной степени отложившийся до него нанос (пункт 3–й), период с которым автор связывает очевидно поднятие местности, так как по его мнению (стр. 333) «только при условии поднятия уровня текучая вода может приобресть ту силу, которая необходима, чтобы уничтожить ее собственное образование».
• Значительное оседание местности (стр. 384), к концу или непосредственно после ледниковой эпохи и покрытие ее водой, из которой отложилась бурая и буроватая глина, залегающая в низменности низовьев р. Култучной и по Иркуту (до Нурай–Хула, недалеко от Хангинска), затем на горе Шаманке, прерываемой ущельем ключа Ильчи и в седловинах Шаманской гряды, причем она подымается и высоко на склоны гор, окружающих описываемую оконечность озера. Глина эта, следовательно, а не слоистые пески, послужили автору основанием для заключения, что воды Байкала распространялись прежде и на Тункинскую долину, до Нурай–Хула («эти воды не достигали на запад Хангинска», стр. 398).Наконец,
• Поднятие местности настолько медленное, что оно не оказало особенно разрушительного влияния на пласт отложившейся глины.

Саянская, как и все еще области вулканических излияний в Иркутской губернии и Забайкальского края, требует более подробного исследования, в особенности относительно мест выхода лавы. Имевшиеся до сих пор данные по этому вопросу рассмотрены мной в статье о поездке на высокое плоскогорье (см. введение), к которой я отсылаю читателя, ограничиваясь в настоящее время следующими замечаниями, касающимися описываемой местности.

Если мое предположение о том, что базальтит около входа Иркута в ущелье (называю его для краткости Ильчинским выходом лавы) обнажается на самом месте его выхода из недр земли и что приподнятые им осадки принадлежат третичному возрасту (см. отчеты за 1877 и 1879 г.), окажется согласным с итогом как имеющихся, так и возможных еще в будущем фактов, то в окрестностях юго–западной части оконечности озера необходимо будет допустить, во–первых, не менее двух мест излияния лавы, т.е. не менее двух щелей, одну около высших пунктов Саяна, а другую в долине Иркута; во–вторых, исходя из факта, что в приподнятых Ильчинских пластах находится базальтитовая же галька, необходимо опять признать двукратное излияние лавы, разобщенное периодом отложения названных третичных осадков, характер которых располагает смотреть на них как на озерное образование; позднейшим же из двух извержений будет, очевидно, выход, приподнявший эти пласты.

Приобретая в этом факте, положим, долю опоры для возрастной классификации лав, нельзя не пропустить, что опора эта применима лишь к очень ограниченному пространству: к продуктам одновременного излияния из этого центра можно с вероятностью отнести только лаву оконечности Ильчинской гривки (см. отчет за 1879 г.), как отдаленную Иркутом часть одного и того же целого, и вообще долины обоих Ильчей, если глыбы лавы, лежащие ниже моста через Култучный Ильчи, произошли от находившегося здесь коренного выступа этой породы, тогда как остальные известные обнажения, несмотря на их достаточно близкое соседство с началом ущелья, по недостатку каких–либо руководящих признаков, могут относиться, даже с большей вероятностью, к лаве Саяна, с которой они связываются промежуточными выступами, известными на северном склоне хребта, напр., по рч. Средней Тибельти, относительно лавы юго–западных окрестностей Ильчинского выхода, а по Кяхтинской или Хамар–дабанской дороге относительно лавы низовьев Култучной долины, которая быть может связана и с каким–либо самостоятельным центром, так как мы еще вовсе не знакомы с прилежащими к ней высшими частями гор в промежутке между Иркутом и почтовой дорогой, где к тому же, на склоне горы Култучной, на третьей версте от Култука, следовательно, на высоте нескольких сот футов над озером, находятся большие глыбы и куски породы, признанной Чекановским долеритом (образцы, взятые мной оттуда, погибли).

В свою очередь, известных условий Ильчинского выхода лавы недостаточно для того, чтобы предполагать, что извержение в Саяне принадлежит к более древнему возрасту и чтобы оттуда производить гальку, попавшую в поднятые пласты около ущелья, так как согласно сообщенному выше наблюдению Чекановского, гора Слюдянская стрелка доказывает, что и в Саяне можно различать два периода извержения, отделенные друг от друга образованием наносного отложения; а так как в сочинении Чекановского не сообщаются данные относительно состава и характера этого образования, должно быть по причине недоступности утеса (с этим совпадают некоторые выражения автора, напр., «отложение, по–видимому, наносное», к чему прибавляется еще, что «эти отложения весьма явственно видны с некоторой высоты подъема на Хамар–дабанский отрог»), то мне кажется, что при настоящем уровне наших сведений, можно скорее предположить, что Ильчинские поднятые пласты одновременны с залегающими среди лавы Слюдянской стрелки, тогда как степень знакомства с последними никак недостаточна ныне для того, чтобы сближать это отложение, напр., с слоистым песчаным наносом, залегающим или поверх валунов и галек или вполне самостоятельно, непосредственно на кристаллических породах (между Тибельтями и Быстрыми) и на лаве (Тунка).

Таким образом, тщательный пересмотр всех данных, имеющихся по вопросу о возрасте прибайкальской лавы приводит к заключению, что извержения, начавшиеся до времени образования Ильчинских поднятых пластов, на головах которых, прибавлю, залегает древнейшее из развитых в местности постплиоценовых отложений (галька с валунами), должны были прекратиться раньше накопления галек и валунов в Ильчинской долине, т.е. периода, с которым связан уже размыв Ильчинского выхода лавы. Заключение это, очевидно, останется в силе и тогда, если кто–либо докажет со временем, что на Ильчинские третичные пласты следует смотреть как на осаждавшиеся около подножия значительно размытого уже выступа местной лавы, из которого они почерпывали и базальтитовую гальку, а поднятое ныне их состояние (наклон пластов, как известно, увеличивается по мере приближения к лаве, начиная с 35° до 65°, при падении на SSW, т.е. в сторону, противоположную выходу лавы) зависит от позднейшего перемещения почвы, напр., сжимания долины в продольном направлении, имевшего место до отложения гальки с валунами. В таком случае воззрения наши на ход явлений изменятся только в том отношении, что Ильчинский выход лавы необходимо будет отнести к древнейшим из известных до сих пор в интересующей нас местности и, быть может, одновременным с нижним пластом лавы на Слюдянской стрелке, причем выход этот теряет уже данные на его самостоятельность, так как ничто не будет уже противоречить предположению, что он принадлежит к конечной части потока, излившегося на высших точках Саяна, к которым только, в таком случае, будут относиться и данные на двукратное излияние лавы (Слюдянская стрелка); вместе с тем изменится, понятно, взгляд на время преграждения лавой начала Ильчинско–Мотского ущелья и т.п., но вывод относительно начала и конца извержений остается неприкосновенным¹⁷⁾.

Не говоря уже о Тункинской котловине, представляющей достаточно ясные доказательства тому, что лава излилась уже в готовую долину (весьма быть может даже из местного центра, см. «Еловский отрог»), отношение той же вулканической породы к более древним и к различным гипсометрическим точкам описанного пространства заставляет считать самым вероятным тот же порядок вещей и в отношении к долинам, связывающим Иркут с Байкалом и к самой оконечности озера. По рч. Средней Тибельти мы видели, напр., лаву, одевающую склон Саяна почти от его подножия (Байсинский ключ) до высших точек; та же порода, появляясь в системе Нижней Тибельти, переходит на притоки Малой Быстрой (Харганта, Тултуй), покрывая, так сказать, предгорье Саяна, участвующее здесь в образовании Тибельтинско–Быстринского сужения долины Иркута, наконец, оставляя в стороне Ильчинские выступы лавы, базальтит, описанный Чекановским на левом берегу низовьев Култучной (loco cit. Стр. 337), представляет должно быть принадлежность лавы, найденной мной тут же, но на высоте 169 метров (554') над Байкалом, на втором из отрогов (считая с востока, т.е. от долины Мыдлянки), входящих в состав высокой террасы, где, судя по обломкам пород, выступающим из–под растительного покрова, в особенности обильно на крутом западном склоне отрога, лава залегает на видоизменениях гнейса, переходящего в слюдяной, хлоритово–слюдяной и роговообманковый сланцы, позволяя, следовательно, полагать, что как высокая терраса эта, так и известная часть дна Култучной были уже готовы для восприятия размытого впоследствии изверженного покрова, а разрез по старой Кяхтинской дороге, в связи с явлениями в долине рч. Талой, дополняют такого же рода данные относительно склона южных гор.

Так как каждый из знакомых нам доныне выступов лавы имеет очевидный характер только клочка, уцелевшего от размыва и указывает на бывшее более значительное распространение его во всех видимых направлениях, кроме того выступы эти отличаются столь различным гипсометрическим уровнем, то обстоятельство это, вместе с топографическими условиями мест, которые должны были служить центрами извержений, не может не указывать на то, что такие долины, как Тибельтинская, Ильчинская и Култучная могли, даже должны были выполняться лавой до значительной высоты, другими словами, пережить исключительный впрочем фазис развития, который я называю ископаемым состоянием долин (долины совершенно или почти совершенно выполненные позднейшими осадками или лавой, напр., бывшие силурийские и юрский истоки Байкала), после чего в таком случае, вследствие размыва, постигшего заполнявшую их лаву, долины эти являются уже возрожденными (с неизбежными при этом изменениями), а громадный процент лавовых галек и валунов в постплиоценовых наносах указывает на соответственно значительную массу разрушенной и снесенной изверженной породы, размыв которой облегчается обыкновенно предпочтительной способностью ее к растрескиванию при застывании, причем одна уже современная высота оставшейся части Ильчинского выхода базальтита делает вероятным, что если им действительно прерваны и подняты третичные осадки, то последние не могли избежать и от лавового покрова, смытого с них впоследствии и предохранявшего их отчасти от совершенного разрушения позднейшими размывами. Не имея ныне данных на то, чтоб вникнуть в подробности выполнения лавой названных долин как в горизонтальном, так и в вертикальном их размерах, перейду к заключениям, относящимся к второму из выводов Чекановского.

За исключением окрестностей Мунку–Сардыка и озера Косогола, в которых следы ледникового действия описаны Чекановским с достаточно убедительной наглядностью я, как сказано выше, не вижу еще данных на то, чтобы признавать бытность ледников ни в Хамар–дабанском кряже (т.е. в Саяне), ни около юго–западной оконечности озера, не говоря уже о непризнаваемой мной вытачивающей способности глетчеров вообще в размерах, достаточных для образования долин, котловин, седловин, столовых гор и т.п. Все явления, описанные Чекановским с подробностью, допускающей контроль со стороны читателей, вполне объясняются столь неизбежными и роковыми в природе деятелями как разрыхление пород путем растрескивания и размыв проточными, а отчасти и стоячими водами и потому, в период следовавший непосредственно за вулканическими извержениями, вместо ледников, я ставлю размыв, восстановивший запруженные лавой долины, образовавший новые, расчленившие лавовый покров и врезавшиеся также в древнейшую его подпочву, причем в результате накопились толщи галек и валунов. Что же касается «ненаслоенной дресвы с остряками», которой Чекановский приписывал, по–видимому, безусловный ледниковый генезис и относил их к древнейшему уровню наносов, занимающему также высший гипсометрический уровень в том смысле, что нанос этот подымается до высших пунктов гор, оставляя ниже себя все остальное (стр. 383), то в отложении этом я вижу только продукты атмосферного разрушения и растрескивания скал¹⁸⁾, не подвергавшиеся обтачивающему действию воды и относящиеся к тому же, к самым различным возрастам, до современного включительно, высший же их гипсометрический уровень весьма понятен, как связанный с утесистыми местами, вследствие чего мы встречались с такими образованиями и около поверхности Иркута (см. выше).

Значительное погружение местности под уровень озерных вод, я основываю только на присутствии, залегании и распространении слоистого песчаного наноса, а также описанных выше террас, с которыми Чекановский не был знаком (встреченные им террасы на Похабинской гриве остались без объяснения). На этом только основании я признал бывшее распространение байкальских вод на Тункинскую долину. Что же касается глины, на присутствии которой затопление этой местности основывалось Чекановским, то ознакомление с этой породой привело меня к убеждению, что вся толща ее обязана своим происхождением неодинаковым деятелям, а именно, на Шаманской гряде, на Шаманском отроге (пробиваемом ущельем ключа Ильчи), как равно и вся глина, покрывающая склоны гор, высоко подымаясь на них, принадлежит к атмосферным образованиям, т.е. продуктам разрушения кристаллических пород, в том числе и лавы, принимающим местами, на низших частях склонов или около их оснований, отчасти лессовидный характер, тогда как глина низовьев р. Култучной, а также знакомой мне части Тункинского края (см. Еловский отрог), то глинистые осадки эти отличаются ясным озерно–речным характером и залеганием в углублениях и долинах, размытых уже частью в слоистом песчаном наносе, частью же в толще галек и валунов, вследствие чего, еще в 1874 году я их отнес к группе новейших наносов периода, когда значительная часть Тункинского края занималась отдельными озерами, но никак не сплошным,— не частью Байкала. К этому возрасту я отношу и глину, залегающую на песке и гальке в промежутке между Шимками и Тураном, о которой упоминает Чекановский (стр. 383).

Таким образом, эквивалентом ледникового наноса Чекановского я считаю речные постплиоценовые отложения Ильчинской долины в Торской же и Тункинской котловинах, где древние речные наносы нигде еще не встречены, периоду этому могут соответствовать и некоторые низшие стратиграфические члены песчаных озерных осадков, предположение, по–видимому, согласное с возможными априорными соображениями, так как запруживание лавой восточной оконечности Торской котловины и долин, связывающих ее с Байкалом должно было превратить котловины эти в озерные бассейны уже в период вулканических извержений. К соображениям этим прибавлю ныне еще и следующее. В 1874 г. (см. Еловский отрог) я описал террасу на южном склоне Тункинских альп, около левого берега выхода из гор рч. Хынь–гэрге (Кын–горга), в которой (стр. 166, см. также 179–180) на известково–доломитовом детритусе, происшедшем от разрушения пород того же склона, залегает горизонтальный слой конгломерата с валунами, покрывающийся в свою очередь горизонтальным, тонкослоистым, плитковатым, пресноводным известняком. Бакшевич, знакомый с этим обнажением («разломчатый известняк», «конгломерат» и «плитковатый и рыхлый известняк»), считал поименованные породы одновременными с породами, входящими в состав альп, а не происшедшими из них впоследствии, я же причислил их к послетретичным образованиям, развитым в изобилии на том же склоне, причем известково–доломитовый детритус я рассматривал тогда как ледниковое отложение, конгломерат считался мной цементированным эквивалентом наноса с валунами, а пресноводный известняк заменял собой слоистый песчаный нанос. В настоящее время, когда с тех пор мне удалось найти третичные осадки около Байкала, я считаю более вероятным приписывать третичный же возраст и породам Хынь–гэргинской террасы, в которой, к сожалению, мне не посчастливилось найти ископаемые остатки. К тому же возрасту, еще ранее (см. отчет за 1880 г.) я отнес предположительно пресноводный же известняк окрестностей ключа Халу–угун или Аршан в Тункинской долине, в котором есть надежда отыскать отпечатки растений¹⁹⁾. Поиски ископаемых в конгломератах окрестностей Хангинска, как и вообще более подробное их исследование, были бы весьма желательны; конгломерат этот причисляется, правда, Чекановским к глетчерной дресве (стр. 367), но на основании признаков, по моему мнению, более характеристических для береговых осадков альпийских озер, вследствие чего, быть может и этот конгломерат отнесется со временем к третичным озерным образованиям. Если предположения эти подтвердятся, то окажется, что Тункинская долина была озерным бассейном в третичный период; но был ли это Байкал? Не в таком ли отношении окажется Тункинская лава к осадкам названного возраста, в каком она является в Ильчинской долине? — в Хангинском конгломерате, как известно, Чекановский находил лавовую гальку.

В заключение перейдем к временам еще более древним, к периодам, предшествовавшим вулканическим извержениям. Описанные выше архитектонические условия строения местности служили мне основанием для того, чтобы принять в промежутке между Торской котловиной и юго–западной оконечностью Байкала существование синклинальной складки лаврентьевских пород (см. мои предварительные отчеты), намеченной юго–юго–западным падением пластов в северных горах (на горе Култучной, описание которой войдет уже в главу, относящуюся к северо–западному берегу озера, точно также развито SSW падение) и вообще противоположным наклоном их наиближайших частях склона Саяна и его продолжения в виде Хамар–дабанских гор; но если бы кто хотел видеть в этом обстоятельстве причину образования долин, связывающих ныне Торскую котловину с Байкалом, тот, по моему мнению, взял бы на себя задачу, удовлетворительное решение которой даже невозможно, так как ближайшее знакомство с местностью ставит ее даже наряду с довольно хорошими примерами независимости современной конфигурации от архитектонических особенностей строения, на что, относительно Шаманской гряды, указывал уже и Чекановский.

Так как, с одной стороны, еще на правом берегу низовьев рч. Нижней Тибельти я находил SW падение пластов, тогда как южнее Байсинского выступа лавы (на Средней Тибельти) начинается уже в общем противоположный наклон слоев, с другой же стороны, в противоположность SSW падению гнейса Култучной горы, подъем по старой Кяхтинской дороге (Тальская грива) обнаруживает уже наклон пластов на NNO, то следует полагать, что синклинальная линия проходит через низовья речек Тибельти, приблизительно в нескольких верстах южнее их устья, и через низовья долины р. Култучной, в промежутке между устьем последней и Мыдлянки. При проведении этой линии я не принимаю в расчет NNO падение почти отвесных пластов горы Синюшки (левый берег Култучной), считая их опрокинутыми членами северо–восточного крыла синклинали потому, что по географическому положению Синюшки, линии простирания ее слоев располагаются в промежутке между такими же линиями пластов Ильчинских щек и горы Култучной, падающих на SSW. Точно также я не придавал значения SSW падению во второй вершине Шаманской гряды, считая явление это в свою очередь результатом опрокинутого состояния слоев, так как они должны залегать между пластами Тальской гривы и низовьев Слюдянки, принадлежащими северному наклону.

Останется ли такое, допускаемое мной положение синклинальной линии неприкосновенным, или же, при отыскании лучших обнажений слоистых пород (мы не имеем еще подробных исследований в этом отношении речек Верхней Тибельти, обеих Быстрых, Бориктуя, верховьев Талой и верховьев Култучной), ее необходимо будет несколько передвинуть в одну или другую сторону, во всяком случае, подчинить ей цепь долин, связывающих Торскую котловину с Байкалом, не будет возможности без того, чтобы не признать за размывом главную и независимую роль в деле преобразования первичного рельефа этой местности, т.е. конфигурации, которую она приобрела вслед за ее поднятием или образованием слагающих ее складок.

И действительно, положение и направление этих долин не может уже совпадать с синклиналью вследствие непрямолинейности их, и вот Тибельтинско–Быстринское сужение Иркута, как равно долина Ильчинских ключей и прилежащая к ним верхняя часть Култучной проложены уже видимо в пластах SSW падения, а ближайшая к Ильчи часть Култучной принадлежит к долинам диагональным. Низовья долины Култучной, несмотря на всего более точное, по–видимому, совпадение их с синклинальной линией, располагаются, однако, на границе нижнего яруса формации гнейсы (от Култука до Мот) с верхним (перемежаемость с известняком), участвовавшим в образовании интересующей нас синклинальной складки (см. разрез по Иркуту), но размытым здесь очевидно до самой плоскости его залегания на гнейсах горы Култучной (на связь породы горы Синюшки с известняком указывал уже Чекановский), вследствие чего на дне и этой части долины следует предполагать головы пластов (верхнего яруса), падающих на SSW. Неодинаковая ширина этих долин, изменяющаяся от 50 саженей, напр., в Тибельтинско–Быстринской части, до нескольких верст, как в западной части Ильчинской долины и даже на протяжении одной системы Култучной от 15 и 100 саженей до более 2.5 верст, в свою очередь не обусловлена знакомой нам архитектоникой местности, как равно и то обстоятельство, что долины эти пересекаются поперечными отрогами, как Шаманский и Тибельтинско–Быстринский. То же относится и к высокой террасе Култучной, на уровне которой даже узкая часть долины этой речки достигает значительной ширины. Если вспомнить, затем, что та же синклинальная линия, на своем WNW продолжении, сначала пересекается диагональной к ней Торской котловиной, а затем, судя по строению гор (см. Еловский отрог), проходит через восточную часть Тункинских альп, другими словами, что каждый из пластов данного крыла этой синклинали образует ныне собой в одном месте низшие части дна пересекших их долин, а в другом входит в состав высших точек гор, то понятно, что архитектонические особенности строения являются здесь в таком разладе с современной конфигурацией местности, что долины, связывающие Торскую котловину с Байкалом, можно рассматривать только как развившиеся на месте небольшого отрезка этой синклинали,— отрезка, который в свое время мог быть высоким водоразделом, как в некоторых других случаях, с которыми мы будем еще встречаться.

Слюдянка, Большая Быстрая и Средние Тибельти, в свою очередь расчленили местность на два главных отрога, один, обусловливающий Тибельтинско–Быстринское сужение Иркута (Тибельтинский отрог) с почти меридиональным направлением, другой, Быстринский отрог Чекановского, следующий на северо–северо–восток²⁰⁾. Отроги эти, благодаря Ильчинско–Мотскому ущелью Иркута, имеют как бы продолжения на север от синклинальной линии, а Быстринский из них отделяется от Шаманского только ущелистым промежутком всего лишь 15 саженей (Ильчинские щеки), вследствие чего Меглицкий, с орографической точки зрения, которой он увлекся и при геологических выводах счел возможным даже заключить, что Хамар–дабан отделяет от себя ветвь (Быстринский отрог), следующую в промежутке между Иркутом и Байкалом, чтобы образовать затем горы северо–западного берега озера (Байкальские горы), а долину Култучной он должен был рассматривать уже как поперечную к этой ветви, называя ее впрочем долиной поднятия (стр. 33–34).

Высокая терраса долины р. Култучной, кроме того, как и все вообще широкие береговые уступы долин, состоящие из пластов коренных пород, не подвергшихся позднейшему перемещению, поучительна еще в том отношении, что ставит одно из весьма веских, по моему мнению, доказательств против гипотезы, видевшей в долинах щели, расширенные и углубленные размывом. И действительно, сила, способная расширить трещину на несколько сот или несколько тысяч саженей при соответственном ее углублении, является вполне достаточной для самостоятельного образования долин, если же все–таки не допускать возникновение долин без предварительной трещины, то долина, снабженная, напр., двумя террасами указанного выше свойства (а, б, на фиг. 5), потребует уже троекратного возникновения в ней трещины (для уровня а–а, затем б–б и для в) и троекратного изменения силы или продолжительности действия потока, трудившегося над расширением этих щелей, так как первоначальные поперечные размеры последних не могли быть значительными, судя по сохранившейся правильности простирания пластов, обнаруживаемой даже на головах их, столь часто наблюдаемых на дне горных долин и их русел. Точно также, если бы мы хотели применить к таким долинам соответственные им полосы провалов или оседаний почвы, то в высшей степени искусственный механизм этот требовал бы стольких же повторяющихся перемещений, каждый раз с уменьшением ширины оседающей полосы. Сводя поэтому все эти явления к деятельности размыва тем более, что применение, напр., провалов к расширениям, располагающимся столь близко друг от друга, как Терская котловина, долина обоих Ильчей и юго–западная оконечность Байкала, заставляло бы даже удивляться, каким образом правильность господствующего в местности простирания могла не пострадать от целого ряда подобных переворотов, я должен заметить, что обрезанное состояние пластов по их простиранию в таком большом масштабе, в каком оно наблюдается со стороны Байкала, вместе с бухтовидным расширением низовьев долин Култучной, Талой, Похабихи и Слюдянки, указывает уже на значительное и продолжительное участие размыва озерными водами в происхождении современной конфигурации окрестностей описываемой оконечности Байкала, а опоясывающая ее высокая терраса окончательно укрепляет такой вывод. Так как невообразимо, чтобы вода, образовавшая эту террасу, нахлынула и затопила описываемую местность вдруг до столь значительной высоты, то существование такого уступа служит уже доказательством, что горы до высоты более 900' над современным уровнем озера подвергались двукратному разрушительному действию прибоя, т.е. в период медленного и постепенного повышения поверхности воды, а затем и во время обратного ее движения, а кто знаком с силой прибоя волн и знает, насколько растресканное состояние пород может способствовать этому агенту (см. о размыве заключительную главу настоящего отчета), тот, полагаю, будет в состоянии вообразить, какому изменению может подвергнуться любая горная местность под влиянием продолжительного действия на нее стоячих вод.

В нашем случае результаты такого действия прибоя волн должны были состоять в размыве отрогов, разобщающих долины, т.е. в постепенном их сужении и укорочении вследствие уничтожения заостренных оконечностей. Процессу этому, разумеется, подвергалась и Шаманская гряда, уцелевшая в форме низведенной на степень узкого и низкого, расчлененного отрога, в форме, следовательно, близкой к окончательному уничтожению и превращению низшей ее части (а, б, в и и на фиг. 3) в террасовидную площадь мысовидного или гребневидного типа, которая исчезла бы под уровнем наноса, покрывающего низменность, причем, понятно, низовья Култучной и Талой должны были бы соединиться с низовьями Похабихи и Слюдянки, а прилежащая оконечность Байкала окружалась бы сплошной низменной полосой, простирающейся от левого берега Мыдлянки до правых береговых гор Слюдянки. Соображения эти, сами по себе, делают уже правдоподобным, что гряда Шаманского мыса продолжалась далее на восток, в пределы, покрытые ныне водой озера, а промер глубины последнего, совершенный Дыбовским и Годлевским по линии от устья рч. Мыдлянки до рч. Безымянной²¹⁾ показал даже в расстоянии нескольких верст от береговой линии существование продольного к озеру возвышения, которым дно его разделяется здесь на две долины, соответствующие продолжениям Култучной и Слюдянки с Похабихой. Таким же образом, в свое время, могли продолжаться и отроги, расположенные между Мыдлянкой и Култучной, между последней и Талой, а затем и между Похабихой и Слюдянкой, смотря по тому, насколько долины эти удлинялись до времени постигшего их размыва. Заметив, наконец, что состав низменности Похабихи и Слюдянки в общем такой же, как и Култучной, а Похабиха раньше устья в Байкал впадает в соименное озеро (Похабинское или Шаманское), бывшее прежде, очевидно, лагуной, перейду к описанию юго–восточного берега Байкала от устья Слюдянки до р. Селенги.

Источник: Записки Восточно–Сибирского Отдела Императорского Русского Географического Общества. Том XII, № 3. Под редакцией правителя дел М.Я. Писарева. Иркутск, 1886 г.