Примечания к статье г. Пежемского

I

Г. Пежемский выразился не совсем точно, сказав, что Байкал есть единственный продовольственный рыбный бассейн Иркутской губернии и Забайкалья. Хотя рыба, добываемая в Байкале, и развозится на большое пространство по многим местам нашего края, но очень естественно, что дальние пункты, за расстоянием, не могут быть снабжаемы ею. Часть Верхнеудинского округа и весь Нерчинский довольствуются своею собственною рыбою, хотя и не в таком количестве, как места прибайкальские. Большая система озер, залегшая по левую сторону Хоринской степи и простирающаяся до пределов Олекминского округа, дает значительное количество разной мелкой рыбы. На эти озера, кроме местных жителей, стекаются крестьяне обоих округов; все лето проходит в добывании рыбы, и большая часть ее употребляется на делание порсы (сушеной рыбы), которая развозится потом преимущественно по Нерчинскому округу. Это дает немаловажный доход и вместе пропитание людям, промышляющим рыбной ловлей. Достойно замечания, что озера, лежащие по сю сторону Яблонного хребта, как–то: Еравинское, Шакшинское, Рахлей, Ивановское и другие преимущественно обилуют окунями; но за чертою этого хребта, в озерах Нерчинского округа, окунь уже не попадается: там водятся одни караси и только частью щука. Верховье реки Лены с ее притоками хотя и не изобильно рыбою, однако ж, все прибрежные жители занимаются рыболовством и особенно в весеннее время добывают рыбу с избытком. Кроме того, реки: Белая, Зима, Ока, Уя и Бирюса, с их побочными речками, также довольно рыбны; только, к сожалению, жители Нижнеудинского округа, занимаясь более хлебопашеством, мало обращают внимания на рыболовство и статья эта остается там в упущении.

II

Говоря вообще об уменьшении рыбы в Байкале, составитель статьи легко коснулся этого важного вопроса и заключил свое мнение единственным выводом: что лет за двадцать к Верхней Ангаре и в Баргузин отправлялось до 70 судов и морских лодок, а ныне нет и 50. Разрешение подобного вопроса, конечно, очень затруднительно,— и если мы допустим, что уменьшение рыбы в озере действительно последовало, то какие были тому причины? Несмотря на значительное приращение народонаселения в Иркутской губернии, берега Байкала до сих пор остаются малонаселенными. Можно даже вперед сказать, что за занятыми уже местами, окраины озера немного представляют пространств, удобных к населению. Следовательно, при настоящем его положении, когда притом и рыбная промышленность не увеличивается, нельзя же утвердительно сказать, чтобы рыба вылавливалась; однако ж, по имеющимся у нас письменным свидетельствам и сведениям, еще живым в народной памяти, видно, что когда–то Байкал был необыкновенно богат рыбою, и что в настоящее время этот главный источник местного народного продовольствия действительно иссякает и цены на рыбу год от году возвышаются. Рассуждая об этом предмете, я не без основания думаю, утверждаясь на свидетельствах людей опытных и знающих местные обстоятельства Байкала, что убыло не количество рыбы в озере, но только постепенно, время от времени уменьшались ловы ее по двум главным причинам. Первое и, конечно, самое важное обстоятельство: это — засорение речных устьев главных притоков озера: Верхней Ангары, Баргузина и в особенности Селенги, составляющее природную преграду полному ходу рыбы из озера в речные устья, и второе — несвоевременные ловы рыбы и большие беспорядки, допускаемые рыбопромышленниками в то время, когда, осенью, рыба идет в реки для метания икры. Для примера я беру здесь систему р. Селенги и в подкрепление слов моих представляю выводы, поясняющие вышеприведенные мною причины. Рассматривая внимательнее впадение этой реки в озеро, нельзя не видеть, что во времена давно прошедшие течение ее направлено было подле кряжа Байкальских гор, и воды Селенги вливались в Байкал там, где ныне находится залив Прорва. Вся низменная долина, на которой расположена Ильинская волость, состоит из песков, набросанных Селенгою. Начиная от Прорвы, река эта много раз изменяла русло свое; пути ее можно указать по оставшимся промоинам, идущим во всю длину этой наносной долины. По старым руслам можно определить постепенное ее удаление от гор; одни из русел уже поросли лесом, другие представляют вид иссякающих болот, по которым зимою следуют из Посольска до станции Дворцовой. Теперь воды Селенги, прорезав Байкальские горы, почти под прямым углом впадают в озеро. Вот изменения потока ее, совершившиеся в последний период времени. Кударинские Буряты утверждают, что предки их застали реку, вливавшейся в озеро только тремя рукавами. Позднее этого, в описании, составленном по предписанию г. директора Водяных Коммуникаций в России (в 1797 году), показано четыре устья. Потом воды более и более пролагали себе путь по Кударинской степи и образовали семь рукавов, из которых в настоящее время осталось пять, а два из них почти забросало песками, и вода течет по ним только весной. Местные старожилы рассказывают, что на их памяти, в последнее тридцатилетие, река Селенга на пять верст вдалась в Байкал и в дельте своей образовала много островов, которые в настоящее время покрыты тальниками и на которых крестьяне ставят сено. От ежегодных наносов, ширина озера между устьем Селенги и противоположною речкою, Бугульдейкою, постепенно уменьшается, так что теперь это расстояние не более 28 верст, и, судя по приведенным данными, можно заключить, что со временем Байкал пересечется перешейком, который отделит так называемое Большое море от Малого. Из песчаных наносов кругом, далеко в море, образовались большие соры, препятствующие ныне ходу рыбы в устья Селенги. Когда река впадала в озеро четырьмя устьями и когда, по рассказам жителей, устья не были засорены в той степени, как видим теперь, в то время улов рыбы осенью был неистощим: ею запасались столько, сколько заготовлено было посуды рыбопромышленниками. Богатство рыбных промыслов на Байкале было так гласно, что, например, в царствование Императрицы Елисаветы Петровны, большая часть рыбных угодьев на озере была отдана в арендное содержание графу Шувалову. Недалеко от Кабанска, на самом берегу озера, находилось так называемое Шатровое Управление, заведывавшее графскими рыбными ловлями и промыслом тюленей. Значительное число больших и малых лодок ходило по озеру: они были вооружены единорогами, для защиты от разбойников, разъезжавших тогда по Байкалу большими партиями. Кроме рыбы, особенное внимание было обращено на ловлю тюленей: кожи их и жир шли на промен Китайцам. Подобное Шатровое Управление графа Шувалова существовало также в Архангельске и заведовало рыбными и тюленьими промыслами на Белом и Ледовитом морях. Очень интересно будет отыскать в Иркутском Архиве более подробные сведения, на каких условиях были отданы графу Шувалову рыбные угодья на Байкале и сколько времени продолжалось арендное содержание. В конце семисотых годов существовал на Байкале совершенно иной порядок рыбных промыслов сравнительно с настоящим ходом этой промышленности. Мне известно, что еще до 1790 года было на Байкале несколько особых артелей; каждая состояла из двадцати и более пайщиков и имела на откупу известные рыболовные места, как в самом озере, так и по речкам, впадающим в него. Главных артелей было четыре: 1–я) Коргинская, 2–я) Култукская (смежная с Коргинскою), 3–я) Березовская, по р. Селенге, и 4–я) Ольхонская, производившая свои промыслы около острова Ольхона, в речке Бугульдейке и реках Баргузине и Верхней Ангаре. Артели эти имели свои собственные суда для сплава рыбы в Иркутск. При рыбных ловлях был соблюдаем большой порядок и главное внимание обращено на то, чтобы в озере безвременно не пугать рыбу в ту пору, когда она рунами приближается к устьям рек для метания икры. Зная хорошо время притоков рыбы и постоянно держась такого порядка, артели всегда действовали успешно и имели значительные выгоды, а между тем и рыба постоянно продавалась низкою ценою; омулей были тогда неистощимые запасы во всякое время года. Рабочих людей держали без платы, наделяя их за службу рыбою; впоследствии эти рабочие делались сами хозяевами новых артелей. Самою богатою из артелей почиталась Березовская, в руках которой находились лучшие места Селенги. Между изобильными годами в особенности помнят необыкновенный ход рыбы из Байкала в Селенгу в 1796 году. В то время на взморье стояли три артели, которые, кроме своих рабочих, для помощи имели нанятых крестьян. Когда омуля огромными рунами вошли в верхнее устье Селенги, русло реки в полном смысле было загромождено рыбою. По жеребью на первый лов вышла артель Коргинская; когда она закинула сети, то столько попалось рыбы, что едва вытащили двойным комплектом рабочих; в эту первую тоню было добыто 200 бочек, в засол пошло по 2500 омулей в каждую бочку. За Коргинскою следовала Култукская артель, которая на одном и том же пространстве верхнего устья добыла также в одну тоню 150 бочек, и потом третья, Березовская — 100 бочек. Количество рыбы на тот раз было так велико, что у рыбопромышленников не доставало ни бочек, ни соли, и целые груды рыбы были брошены на берегу. В тот год рыба шла по всей Селенге и доходила до Кударинского форпоста. По такому чрезвычайному улову, цена рыбы на месте была по 2 руб. асс. за тысячу. Между прочим известно, что одна Коргинская артель, кроме селенгинских омулей, перед заморозами того же года, добыла больших котцовых омулей более 300000 штук; исключая икры, их продавали свежими от 5–10 р. асс. за тысячу. После больших притоков Байкала, также замечательны были по изобилию в рыбе речки: Култучная, Мишиха, Ивановка, Снежная, Большая и другие. В упоминаемый период времени река Селенга, пролагая себе новые русла, уже образовала те обширные соры, которые мы теперь видим так далеко залегшими в озере. Рыбопромышленники очень хорошо видели, что с засорением главных устьев и лов рыбы уменьшался. Чтобы отвратить это естественное препятствие, артели сообща принимались за труд, можно сказать, великий, и с помощью местных крестьян очищали главные русла устьев для хода рыбы. Работы эти артели обыкновенно производили весною и в начале лета, и тяжкие труды их всегда вознаграждались успехом. Последняя попытка на расчистку одного из устьев реки Селенги сделана была крестьянами Ильинской волости в 1831 году и потом несколько позднее. В первом случае, осенью, когда пошла рыба, промышленники в одной тоне добыли осетров на 30 бочек, и самый улов омулей был очень обилен. Во второй раз, спустя два или три года, в третьем устье Селенги, также несколько расчищенном, поймали в одной тоне более 600 осетров; в то же время, как осетры, так равно и омули, попадались во всей Селенге, так что пуд осетрины на месте продавался от 2 до 3 руб. асс. После этого было несколько годов довольно удачных, но вообще важная промышленность эта, как я выше сказал, значительно упала от засорения речных устьев, несвоевременного лова и беспорядков, происходящих во время хода рыбы. При настоящем упадке рыбопромышленности, цены на рыбу сделались отяготительны для простонародья, преимущественно питающегося ею. Прежняя предприимчивость относительно расчистки русел осталась только в предании. Нет никакого сомнения, что этот труд в настоящее время представил бы более затруднений, ибо соры селенгинской дельты год от году более прибывают; поэтому частные лица были бы не в состоянии предпринимать дело свыше своих средств; остается надежда на помощь местного начальства, и, рано или поздно, оно без сомнения обратит внимание на этот предмет.

Выше этого сказал я, что рыболовству также очень вредят беспорядки, существующие между рыбопромышленниками во время хода рыбы в устья рек. По отзывам самих же судовщиков, известно, что ловля омулей по Селенге и в ее устьях производится еще с некоторым порядком, но зато верхнеангарские промыслы, превосходящие теперь в количестве добываемой там рыбы селенгинские, находятся в крайней степени упадка. Вместо того, чтобы выждать время, когда рыба совершенно войдет из озера в устье Верхней Ангары, рыбопромышленники, напротив, нисколько не наблюдая этого непременного условия, встречают ее далеко на взморье. Едва они завидят стаи бакланов и чаек, показавшихся над отмелями, как все в одно время пускаются на лодках и наперерыв друг перед другом стараются закинуть поскорее сети, чем и вредят неводной ловле, бывающей в устье. В это время, руны испуганной рыбы, вместо речных устьев, бросаются в разные стороны и, помимо главного своего пути, идут во все окрестные озерные речки. Судовщики сами утверждают, что на пути своем они часто встречают рыбу в тех речках, куда она прежде не заходила. После своего первого приступа, когда рыба уже бывает распугана, люди бросаются за нею во все стороны и ловят ее, но весьма малыми количествами; поэтому суда, выходящие из Ангарска, в течение многих лет не только не вывозят полных грузов, но часто возвращаются оттуда с убытками. Рыбопромышленники сами жалуются на бывающие там беспорядки и, однако ж, не стараются устранить их, а между тем верхнеангарские промыслы не дают теперь и десятой части против прежних добыч. Та же самая бедность оказывается в Баргузинской губе и устье реки Баргузина; но было время, когда эти промыслы необыкновенно изобиловали рыбою.

Вообще статья нашего почтенного Члена–Сотрудника заключает в себе много любопытных подробностей, основанных, по–видимому, на долголетней практике в деле рыбной промышленности Байкала. Приложенная к статье примерная ведомость годовой рыбной производительности озера, конечно, дает понятие о количестве добываемой в Байкале разнородной рыбы, но было бы гораздо интереснее, если бы г. Пежемский мог извлечь из дел Иркутской Градской Думы точные сведения о рыбной производительности, хотя бы только за последние десять лет. Нельзя, с другой стороны, не поблагодарить его за приложение рисунков различных рыболовных снастей, употребляемых местными жителями при разных случаях рыбного лова.

Ил. Сельский
Ноября 28 1852 года

• П. Пежемский. Рыбная производительность озера Байкал. Часть 1.
• П. Пежемский. Рыбная производительность озера Байкал. Часть 2.
• П. Пежемский. Рыбная производительность озера Байкал. Часть 3.
• П. Пежемский. Рыбная производительность озера Байкал. Часть 4.
• П. Пежемский. Рыбная производительность озера Байкал. Часть 5.
• П. Пежемский. Рыбная производительность озера Байкал. Часть 6.
• П. Пежемский. Рыбная производительность озера Байкал. Часть 7.

Источник: Вестн. РГО. — 1853. — Т.8, кн.4.