Путешествие на Кругобайкальскую дорогу. Путевые впечатления
«Пассажиры не в почете, дорога служит теперь исключительно целям войны»,— эта фраза безсчетное количество раз варьировалась на всевозможные лады от Иркутска до Мысовска и далее до Култука.
Ее повторяли кондуктора, проводники вагонов, станционное начальство. И пассажир, думая выехать в определенное время, мучился в ожиданиях отъезда целыми часами и успокаивался, лишь переболев указанный стереотип — дорога не для пассажиров...
И, в самом деле, утренний пассажирский поезд вышел из Иркутска 8 сентября много позднее, нежели это полагалось по расписанию.
Давно уже начала таять утренняя заря в это холоднее утро, часы пробили «пять», а поезд стоял и, точно зачарованный, не мог двинуться с места и слушал, как песенники семипалатинскаго резервнаго батальона провожали своих офицеров. Их песни были новыми, так сказать, злободневными.
Свои песни про «японку» солдатики сложили сами, придали им особый колорит в слоге и мотиве напева, но еще лучше — сумели в них картинно изобразить чужу сторонку, где гибнет русский воин и почему он гибнет.
В песне «Что не ворон был крылатый» в высшей степени характерны слова, что у японки «чужа сила — своя, англичанкой нанята», а далее «за восточной стороной, за персидскою горой» рисуется русский солдат, умирающий на глазах стаи голодных воронов и посылающий домой с вольным соколом последний свой привет.
В другой песне «Трубочка», похожей на известную песенку Беранже, имеется желание внести оживление, в ней также не забыта «японка», но грустныя нотки мотива нет–нет да и ворвутся в разухабистый напев песенников.
Пассажиры на местах, песни спеты, прозвучали последние звонки и поезд, освещаемый первыми лучами солнца, двинулся на Байкал и, ускоряя ход, режет на поворотах дороги неисчезнувший еще с реки Ангары туман.
День начинался прекрасно, с восходом солнца следы бывшаго тумана скоро исчезли за вершинами деревьев, на сопках прибрежных гор и скал.
Набитый массой народа поезд, продвигаясь к Байкалу, имел совершено иной вид, чем это наблюдалось год тому назад.
Перевязи с красным крестом, разнообразные мундиры военнаго люда, догоняющаго свои части или едущаго своим счетом отдельно от эшелонов, наконец, беседы о войне — все это служило лучшим выразителем переживаемаго момента, отражаясь на всем и на все и вся накладывая особый отпечаток.
Подъезжая к Байкалу, многие кидали невольно прощальный взгляд на красавицу Ангару и устремляли свое внимание на зеркальную гладь великана–озера. Но сегодня и уже не первый день воды сибирскаго моря неспокойны, зеркальная поверхность на всем видимом пространстве изрыта волнами, бурно бьющимися о камень берегов, о стены станционнаго мола.
Вдали, как великолепныя кружева, красуются прибрежныя горы и не знаешь,— объяснять ли такое явление присутствием на байкальских горах снега или нависшими над ними облаками.
Картина восхитительная. Развертывающаяся под ногами и вдали волнующаяся поверхность озера кажется безконечною, несмотря на гряды заметных гор, кажущихся на почтенном разстоянии чрезвычайно близкими.
День выдался яркий, в воздухе бодрящий холодок, чувствуется легко и приятно. Но вот и станция Байкал.
На ней за истекший год переменилось многое. Прежнее здание вокзала обращено в товарную контору, а новый вокзал, не отличаясь своими размерами, стоит в центре прежних и вновь построенных путей, идущих на Култук.
Достоинство новаго вокзальнаго здания — это обширное помещение для III–классных пассажиров, и недостатки — отдаленность от ледокольной пристани и малая вместительность зала для пассажиров I и II классов. Это последнее заметно теперь, в дни, когда большинство публики находится вне вокзала, а зимой и новое сооружение дороги будет выглядеть по–прежнему туго набитой коробкой сардин...
На Байкале, однако, прибывшие с утренним иркутским поездом пассажиры застряли. «Ангара» ушла в Мысовую обычным рейсом, а два раза приходивший ледокол «Байкал» то и дело увозил на Танхой воинские грузы и людей, брал загруженные вагоны и лошадей.
В смысле передвижения войск — время было тихое, но в горячую пору перевозки солдат служба ледокола «Байкал» поразительно громадна и окупила уже затраченныя на его сооружение деньги.
Было время, когда погрузка обычнаго числа вагонов на этот ледокол только и считалась возможным делом, но спешность в передвижении войск заставила заведующаго переправой их коменданта г. Петренко усаживать на «Байкал», не считая подвижного состава с грузом, до трех эшелонов солдат, а на верхнюю палубу ледокола помещать до 200 лошадей и до 100 повозок.
Отсюда вполне понятна та удивительная планомерность в передвижении войск через озеро Байкал и то огромное значение громаднаго ледокола для даннаго момента вплоть до зимы, когда тем целям будет служить вся кругобайкальская дорога и гужевая зимняя переправа.
Для частных пассажиров как ледокол «Байкал», так и открываемая новая дорога пока недоступны вовсе, хотя тот и другая представляют безусловно значительный интерес, удовлетворить который в полной мере пока нельзя.
Кругобайкальская дорога, беря начало со ст. Байкал, кончается в Мысовске, а путь в Мысовую совершается на чистеньком ледоколе «Ангара», на который и спешат поздним вечером пассажиры с иркутскаго утренняго поезда.
На озере, благодаря верховому ветру была довольно значительная качка, но «Ангара» мерно совершает 68–верстный путь, укачивая измученных ожиданием переезда через Байкал пассажиров и нагоняя на них сон.
Волны бьют о борта ледокола и кажется хочут поведать путешественникам забытыя сказки о своей былой силе и славе, но их никто не слушает: кроме вахтенной прислуги и команды на «Ангаре» все покоится мирным сном.
Источник: «Иркутские губернские ведомости» № 3863, 7 октября 1904 г.
