Байкальская нефть
Только что на Кавказе при зареве пожаров с безумной расточительностью пролились или сгорели целыя реки нефти, смешанной с человеческою кровью. Целая область народнаго богатства почти перестала существовать. Одно скорбное утешение, если утрата этого богатства вместе со всеми другими также погибшими, будет только нашей платой за вход в светлое будущее,— дорогой, тяжелой, но, должно быть, неизбежной платой. И если это так, то не нам унывать. При живительном ярком свете того новаго будущаго нам не трудно будет разыскать новые жизненные источники на нашей богатой, но пока еще в угнетающий мрак погруженной родине. Новые источники забьют тогда с небывалой силой, старые обновятся, наше народное богатство сможет накормить, одеть и согреть все те миллионы жалких бедняков, какими является сейчас большинство населения России.
Одним таким будущим новым источником, и как раз источником того самаго богатства, которое так безжалостно уничтожается в наше время на Кавказе, является прибайкальская нефть.
На берегу Байкала в Баргузинском заливе усиленно ведется сейчас серьезная разведка нефти и уже обнаруживает некоторыя очень благоприятныя данныя. Буры работают в скважинах день и ночь, и уже не так далеко время, когда мы услышим, наконец, что–нибудь решительное о нашей сибирской нефти, открытие эксплоатации которой, без сомнения, поднимет и перевернет всю экономику байкальскаго района. Разведка на Байкале ведется уже давно, но только за последнее время она, по–видимому, поставлена вполне серьезно, и вот почему сейчас больше, чем когда–нибудь, интересно познакомиться с этим делом, сулящим так много в близком будущем.
На берегу Баргузинскаго залива на так называемой «Поливной Карге», между р. Баргузином и полуостровом Святым Носом, среди песков подымаются сейчас к небу две нефтяныя вышки и ютятся несколько домиков. Это и есть пионеры байкальской нефтепромышленности. Здесь при помощи паровых машин ведется в песках бурение, и ежечасно с напряжением ожидается нефть, которая будет радостью не для одного только владельца вышек, но и для всего окрестнаго района. Все равно, какая будет нефть, годная ли для освещения или только для топлива, или, наконец, найдены будут значительныя залежи ея только в виде «морского воска», богатаго парафином, все равно — момент появления ея на поверхности будет большим, радостным праздником.
Принадлежит баргузинская разведка на нефть компании томскаго предпринимателя г. Цевловскаго. Но дело это начато не им. Первый еще несколько лет тому назад нефтью занялся иркутянин, г. Березовский. Первое на Байкале серьезно поставленное нефтяное дело начато им. В 1903 году в 3 верстах от устья р. Баргузина он возвел постройки, поставил вышку и паровую машину и приступил к бурению. Целый год велись работы, было пробурено в песках 150 сажен, но успеха дело не имело: даже серьезных признаков нефти найдено не было. Тем не менее, дело никто не счел проигранным. С нынешняго года от г. Березовскаго разведка перешла к томичу, г. Цевловскому, который сейчас и продолжает ее, но только лишь на новом месте и при другом служебном персонале.
Прежде всего им приглашен вести дело разведки известный Иркутску, геолог Рязанов, состоящий сейчас преподавателем томскаго технологическаго института. Прибыв весною на Байкал, г. Рязанов нашел, что место для буровой скважины выбрано крайне неудачно и перенес буры и постройки на новыя два места в 7 и в 11 верстах от стараго. Основанием для фиксирования именно тут бурения был целый ряд геологических изследований, которыя г. Рязанов произвел при помощи специально приглашенных томских студентов–технологов. Так, между прочим, на льду им были обнаружены два правильных ряда выходов со дна Байкала нефтяных газов. Ряды эти упирались в берег. В предположении (опирающемся на геологическия данныя), что эти ряды выходов газа идут над данной нефтеносной трещиной, продолжающейся и чрез берег под его песками, по продолжению линии их направления на берегу и заложены 2 буровые скважины.
Несмотря на то, что работы г. Рязанова начались с ранней весны, когда еще на Байкале стоял лед, начать бурение на новых местах ему пришлось лишь недавно, что–то около середины сентября. Дело в том, что все лето пришлось употребить на перевозку со стараго неудачнаго места, а затем на ремонт машин после пожара, который произошел весною на старых постройках. Помимо убытка около 4 тысяч, предприятие запоздало месяца на два из–за пожара и с новым бурением.
Сейчас все препятствия на новой постановке уже преодолены, и работа кипит. Сделано уже больше 10 саженей, и уже есть хорошие нефтяные признаки. К весне руководители дела разсчитывают на окончательное разрешение байкальскаго нефтяного вопроса.
Чтобы судить о серьезности баргузинскаго дела, в пропорциональной зависимости от которой стоят, конечно, и шансы на успех, я могу указать, что стоимость этой разведки вычисляется суммой около 150 тысяч рублей. Только инвентарь предприятия стоит до 50 тысяч. Одна буровая скважина, ея установка обходится в 15 тысяч. Задолжено на промысле постоянных рабочих–бурильщиков 35 человек. Заведует разведкой горный инженер и его помощник, также инженер, при них буровой мастер и 2 машиниста. Все это показывает, что разведка эта не шуточная, и если от кого ждать успешнаго разрешения вопроса о нефти, то от предприятий, поставленных подобно мной описываемому.
При общих больших расходах, предприятию приходится к тому же работать при довольно тяжелых условиях доставки продуктов, машинных частей и всего необходимаго. Война и закупорка железной дороги заставляли все время прибегать к выписке необходимаго по почте или скорыми поездами. Конечно, впрочем, будет нефть, и никто не вспомнит об этих невзгодах.
К числу более серьезных помех делу относится абсолютная невозможность расширения района разведки. Иногда по ходу геологических наблюдений желательно бывает выйти из рамок отведенных казною участков. При нормальных условиях в таком случае стоит только сделать новую заявку и получить отвод. Но при тех ненормальностях, которыя царят над байкальской нефтью, это совершенно немыслимо: всюду кругом, по всему Байкалу нефть закрыта для частной эксплоатации. Единственным, и то случайным, оазисом во всей нефтеносной полосе является описанный мной баргузинский промысел. И он, этот, серьезный, обстоятельно поставленный промысел, не может работать так, как мог и хотел бы. Кругом него запрещенныя земли, которыя лежат втуне, чего–то ждут, должно быть, Божьего суда над своими запретителями.
В чем же дело? Кто эти консерваторы, хранители первобытности, и что их заставляет пресекать и не пущать? О, конечно, добрыя намерения, те самыя, которыми вымощен ад!
Чтобы понять смысл закрытия байкальской нефти, я должен, хотя вкратце, изложить читателю историю байкальской нефти, еще коротенькую, молодую, но поучительную историю, типичную картинку на старую престарую тему о наших бюрократических порядках.
С давних пор всему прибайкальскому населению, в том числе и иркутянам, было известно, что в Байкале водится какой–то «морской воск». Воск этот чернаго цвета, мягкий, его весною иногда целыми массами выкидывает на берега. Крестьяне собирали его и натирались для излечения от ревматизма, иркутяне в былые годы жгли его вместо сала в честь царствующих особ во время официальных иллюминаций. Ученые знали о воске и называли его озокеритом. Морской воск всегда фигурировал в перечне тех «чудес» Байкала, которыми он всегда славился и к которым относятся знаменитая голомянка, нерпа, губка, трещины во льду и пр. и пр. Но и только. Никому и в голову не приходило связывать морской воск с нефтью и заподозривать ея присутствие где–нибудь под сыпучей байкальской «каргой».
Но вот прошла Сибирская железная дорога. В Иркутск понаехало много россиян и европейцев, достаточно опытных в поисках горных богатств, и морской воск привлек на себя их внимание. Выскочило на сцену слово «нефть». Был сделан ряд анализов, начались поиски, разспросы, заявки. Одним словом, дело закипело. Стали составляться команды капиталистов. Началась и спекуляция, которой вполне благоприятствовала дальность разстояния разведки от местожительства капиталистов–предпринимателей, а также захватывающий горячечный интерес к новой русской нефти с их стороны. Надувательство, обман, всякия уловки, все шло в ход.
Нефть искали и делали заявки по забайкальскому берегу, от дельты Селенги до полуострова Святого Носа. Здесь в разных местах около этой полосы на дне Байкала и находятся выходы морского воска. Особенно много его около Селенги. Там весною на льду и подо льдом он скопляется массами по нескольку квадратных сажен. Там же давно известны и обильные выходы горючаго газа. Лед пучит газом, и стоит только ткнуть в него пешней и поднести к отверстию спичку, как газ загорится и может гореть по нескольку минут. Вот здесь–то, в этой полосе и работали больше всего разведчики.
Разведки шли уже около 2 лет, но, так как работы оказывались больше дутыми или неумело поставленными, то результатов все еще не было. Конечно, рано или поздно, но тот живой интерес к новой нефти, который уже вполне ясно обнаружился, создал бы все же и серьезное к ней отношение, и серьезныя предприятия. Одно такое серьезное предприятие, мною описанное, уже и появилось в Баргузинском заливе. Но нашлись люди, которым захотелось помочь делу с другой стороны.
И вот мы видим: чтобы ускорить переход от спекуляции к серьезной эксплоатации нефти, в дело вмешивается горный департамент. Благое намерение, но как и многия благия намерения казны, вполне неудавшееся.
По представлению иркутскаго горнаго управления, на Байкал была снаряжена экспедиция для изучения нефтяного вопроса. Экспедиция была под управлением горнаго инженера Рязанова, того же самаго, который сейчас работает в частной разведке. Одновременно предположено было закрыть байкальскую нефтеносную полосу для частной эксплоатации. Казенныя изыскания должны были наметить несомненно нефтеносные участки, создать план их разработки, вообще серьезно разобрать все дело для общей пользы. Заведомо уже нефтеносные участки затем могли бы сдаваться казною в аренду частным лицам.
Прекрасное дело, устраняющее всякую спекуляцию и ускоряющее серьезную эксплоатацию новаго богатства! Казалось бы, надо было радоваться. К сожалению, прекрасное дело ровно ничего не дало. План работ экспедиции был создан на 2 года. Все лето 1902 года инженер Рязанов усердно поработал над выполнением своей задачи. Уже был собран богатый материал по нефти. Но вот в Петербурге вдруг ветер меняется. По каким–то совершенно непонятным причинам на следующий год горный департамент отказывается дать экспедиции обещанныя средства... И вот работа брошена на полпути. Мечты о серьезной постановке эксплоатации остались лишь мечтами.
Тем не менее, закрытие нефтеносной полосы все же состоялось: частныя руки прочь! И выходит, что ни частныя лица, ни казна, никто вот уже целых 3 года не прикасается к нашей нефти, никто ее не разведывает, не изучает. Единственный небольшой уголок полосы разрабатывается г. Цевловским в Баргузине. Вся же остальная нефть лежит мертвою. Она «закрыта» тяжелою рукою горнаго департамента, который и сам ею не пользуется и другим не дает. Энергичная, подчас горячечная «частная» деятельность, которая было создалась около новой нефти и сулила рано или поздно успех, теперь вовсе прекращена, смолкла, и теперь там, над нефтяными залежами «тишина и спокойствие». Когда–то еще снова тяжелая артиллерия казеннаго изследования займется этим делом, а пока лишь, приближаясь к нефти, мы слышим грозное «осади назад!».
Единственное частное предприятие, занятое сейчас нефтью, это, как я уже сказал, описанная разведка Цевловскаго и К° в Баргузинском заливе. Эта разведка, по счастью, каким–то случаем не попала под запрещение горнаго департамента. Отвод под нее состоялся лишь за 2–3 дня до закрытия нефтеносной полосы, и потому она имеет право на некоторое существование. Но существование это довольно ограниченное. Дальше куда–нибудь, в сторону от ранее полученнаго, разведка уже двинуться не может, хотя бы это было и настоятельно ей по ходу работ необходимо: кругом все торжественно жесткое «табу» горнаго департамента.
Слава богу, впрочем, что хотя с утеснением, но все же разрабатывается наша баргузинская нефть. Но, ведь, нефтеносная полоса велика, и она дальше вся лежит даром. Селенгинская нефть, например. Она считается чем–то отличающейся от баргузинской, на вид ея больше, быть может, там огромныя богатства. Но мы ничего не знаем, нам не дают ея касаться.
3акрытие нефти проведено, как говорят, законодательным порядком. Отрывать ее снова теперь, по–старинке, очень трудно, почти невозможно. Ведь шутка ли, надо тревожить для этого сам Государственный совет! Одна надежда на новые порядки, когда, быть может, это неотложное дело пройдет и легче, и скорее.
А надо, и настоятельно надо. Довольно нам гоняться и искать своего счастья где–то все «за тридевять земель, в тридесятом царстве». Пора взглянуть себе под ноги, внимательно, любовно приглядеться к своей «великой и обильной» земле, устроить ее, наконец. Политая сейчас слезами и кровью, она все же сумеет родить нам тогда все то, чего нам сейчас так больно не достает.
Источник: Восточное обозрение № 242, 4 ноября 1905 г.
